Ни одна культура не является замкнутым в себе целым. Она всегда открыта. «Евгений Онегин» был написан А. С. Пушкиным в течение семи лет. Но, по словам М. М. Бахтина, его подготовили столетия, а может, и тысячелетия [Там же, с. 345]. Пушкин как поэт, автор величайших художественных произведений, состоялся в диалоге с множественными голосами культуры. Именно поэтому М. М. Бахтин определял то, что часто понимается как «поиски собственного слова», иначе, как поиски «слова, которое больше меня самого» [Там же, с. 354]. Есть некое «Над-я». Голос художника – лишь один из голосов культуры.

В диалоге искусства и человека присутствует и тот, к кому обращено произведение искусства, – читатель, слушатель, зритель, интерпретатор, соавтор, открывающий новые смыслы, не осознанные самим художником. Он может быть современником или далеким потомком, который, возможно, даже более современника способен понять произведение художника, жившего далеко в веках. Но кто он, этот «другой», неведомый автору, в каком контексте мы бы о нем ни говорили?

О. Седакова, поэт, прозаик и филолог, понимает искусство как диалог с дальним. Такая формулировка у нее возникла в религиозном и этическом контексте, то есть выросла из сопоставления христианской любви к ближнему и обращенности художника как творца к миру и человеку. Дальним «постоянно и принципиально занято искусство, – пишет она. – Миром как дальним, человеком как дальним, самим собой как дальним» [6]. То, что искусство имеет дело с дальним, она иллюстрирует словами «художников о том, что их сочинения – как письмо в бутылке, которую бросают в океан в надежде, что неизвестно кто, неизвестно когда и где выловит эту бутылку, откроет и прочтет» [Там же]. Самое интересное, что письмо все-таки находит своего адресата. Свое видение искусства как диалога с дальним поэт подкрепляет словами Р. М. Рильке: «Есть вечная вражда между жизнью и великим созданием» [Там же]. О. Седакова имеет в виду то, что художник часто жертвует ближним в реальной жизни и даже проявляет к нему жестокость ради творчества, ради дальнего, незнакомого, неизвестного самому художнику. На некоторую отрешенность художника от жизни обращал внимание и М. М. Бахтин, полагая, что, когда человек и художник в личности соединены механически, художник из мира «житейских волнений», то есть реальной жизни, уходит в мир «вдохновения», и это должно быть преодолено в единстве ответственности личности творца [2, с. 6].

О. Седакова  при определении искусства как диалога с дальним отмечает, однако, целительную силу искусства, его катартический, освобождающий характер. Однако рассматривает она это как эффект художественного произведения, которое живет своей собственной жизнью, независимо от личности художника. Для О. Седаковой как религиозного мыслителя понимание искусства как диалога с дальним связано с важным для христианства вопросом о благости искусства.

18 Апр 2019 в 14:27. В рубриках: Арт-заметки. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.