По мнению Т. Чередниченко, существует базовая константа всей развлекательной музыки – это константа любви, которая может быть выражена в трех формах: 1) танцевальность в музыке как свободной игре телом и демонстрации пластических движений как символов любовного сближения; 2) поэтичность, лиричность музыки как формы личных чувств в ее церемониально-куртуазном толковании; 3) куплетная форма циклического повтора музыки типа вдох-выдох, вверх-вниз [Там же, с. 152 – 157]. Развлекательная музыка отрабатывает константу любви в разных планах. Прежде всего – через все ту же танцевальность, поскольку последняя есть не только пластический коррелят любви, но и одна из символических форм ухаживаний. Парные танцы и на деревенской улице, и на аристократическом балу, и в эпоху менуэта, и во время рок-н-ролла можно рассматривать как символическое замещение объятий, отдалений, сближений, намеков и призывов, эротического натиска и двусмысленного кокетства. Сложные ритуалы ухаживаний, условности ролевого поведения при тонком или грубом флирте, слова и взгляды-знаки – в этой игровой атмосфере накапливаются стимулы любовного сближения, составляющие вместе с ним своего рода «танец» отношения полов.

В целом, можно выделить следующие метаисторические смыслы менестрельной символики, как основы конструирования популярной музыки: 1) «танцевальность» (в смысле «стихии телесной энергии», «игры пластическими возможностями», «символизация эротики»); 2) преобразование интимного в публичное (от церемониально-условного лирического томления до нарочито-бесстыдного сексуального вызова); 3) смех (от виртуозного трюкачества до комбинирования нелепостей); 4) пестрота (визуальная, музыкально-стилевая, артистично-ролевая). Не во всех случаях перечисленные признаки выступают единым фронтом или одинаково выражены. Но «достаточно любых двух из этого набора (например, эффектной виртуозности и танцевальности), чтобы даже пьесы, составленные для высокого концертного подиума (например, «Венгерские рапсодии» Ф. Листа), становились развлекательными.

Поверхностный феноменологический смысловой слой менестрельства связан с историческими факторами развития моды и культуры вообще. Каждая из культурных эпох «окрашивает константы музыкальных развлечений особым колоритом – отблеском ценностного комплекса, образует сферу серьезного, долга, необходимости» [Там же, с. 160]. Символы менестрельства как фундамента популярной музыки представлены довольно широким кругом знаково-символических структур, находящихся в состоянии эклектичного бытия, микса, импровизации. Сценическая репрезентация менестрельного творчества, очевидно, ориентирована на разноплановую (и разностилевую) мозаику. Этот слой менестрельства составляет основу «жизненного мира» современной популярной массовой музыки. Фундаментом поверхностного смыслового слоя популярной музыки ХХ века являются интенции шлягерности. Именно шлягер (слово из жаргона австрийских торговцев, обозначало любой «быстрый» товар) и понятие «шлягерность» является важным для философского понимания основ, определяющих принципы формирования музыкального мышления популярной музыки. Музыкально-коммерческие матрицы танца-любви-шутки, определяющие шлягерное мышление авторов популярной музыки, оформляются через различные имиджевые тенденции. Шлягер не существует сегодня без имиджевой составляющей. Имидж мы понимаем как внешне искусственную форму имитации образа, сценическую форму презентации-интерпретации музыкальных произведений, их представления в массовом сознании слушателей-зрителей. В имидже однозначно выступают гротескно гипертрофированные смысловые черты. Онтологические истоки шлягера тяготеют к символике городской развлекательной музыки, которую можно свести к двум ключевым интенциям. Это, во-первых, «шантанные спектакли». Во-вторых, городские песни и романсы как фольклорного, так и профессионального происхождения. «Чтобы влиться в опреточно-шантанную эстетику, песенно-романсовые традиции должны были «отточиться», лишившись характерных национальных черт, «перемешаться» в гомогенный раствор музыкально-поэтических стереотипов» [Там же, с. 172]. Такой унификации способствовали печатные издания популярных песен и романсов, с одной стороны, а с другой – исполнение цыган. В итоге к концу XIX – началу ХХ века сложились типичные музыкально-коммерческие матрицы танца-любви-шутки, определяющие шлягерное мышление авторов популярной музыки, которыми пользовалось менестрельство XX века.

01 Июн 2016 в 09:15. В рубриках: Арт-заметки. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.