Просмотров 136

О популярности антропологического подхода к истории свидетельствует целый ряд конкретно-исторических исследований, среди них работы Ю. В. Аксютина о хрущевской «оттепели» и общественных настроениях в СССР в 1953–1964 гг., А. В. Пыжикова о трансформации общественного сознания под влиянием политики десталинизации, Б. М. Фирсова об истории, теории и практике разномыслия в СССР в 1940–60-е гг., а также очерки в 4 книгах Б. А. Грушина о массовом сознании советского народа во времена Н. С. Хрущева, Л. И. Брежнева, М. С. Горбачева и россиян в период правления Б. Н. Ельцина [86–89]. На основе материалов опросов свидетелей и очевидцев исторических событий ученые воспроизвели реакцию общества на события общественно-политической жизни. Тематика массовых беспорядков в СССР в период с 1953 г. до начала 1980-х гг. была предметом изучения В. А. Козлова [90].

Ценностные ориентации граждан в сфере производства, быта и досуга представлены в работах по истории повседневной жизни советского общества Н. Н. Козловой и Е. Ю. Зубковой [91–93]. Е. Ю. Зубкова определила состояние советского общества в ситуации перехода от войны к миру как некий социально-психологический феномен. В. С. Тяжельникова на основе фильмов Э. Рязанова рассматривала девиантную для советского общества модель поведения жуликов [94]. Среди немногочисленных исследований менталитета и трансформации массовой психологии в советском обществе следует отметить работы Н. В. Романовского, В. Ф. Зимы, М. Я. Геллера и А. М. Некрича, А. М. Беды [95–98]. Попытку объективного анализа процессов в советском послевоенном обществе предпринял Н. В. Романовский в книге «Лики сталинизма». На данном этапе видны существенные различия в позиции историков в оценке колхозной системы. Мы разделяем вывод В. Т. Анискова, который, исследуя корни массового патриотизма советского народа, считал, что колхозная организация сыграла определенную позитивную роль в достижении победы над Германией, и отрицал тезис об исключительно принудительном труде колхозников [99]. В то же время Е. Ю. Зубкова отмечала, что колхозная система, формально организованная на принципах «добровольности», за годы войны окончательно превратилась в зону тяжелого и почти неоплачиваемого подневольного труда. Весомый вклад в изучение психологии послевоенного общества внесла Е. С. Сенявская, которая считала, что на массовое сознание послевоенного общества наложил отпечаток сформировавшийся в период войны особый тип личности – комбатанта. Если в целом общество не являлось «потерянным поколением», то в нем присутствовал синдром «потерянности» [100].

Огромный вклад в проникновение во внутренний мир обычного крестьянина и исследование повседневной жизни сельского общества внесли советские писатели, художники и режиссеры. Изучению феномена деревенской прозы посвящена диссертация филолога А. Ю. Большаковой [101]. Философия и система образов советских людей в киноискусстве представлена в исследованиях Л. Н. Мазур, Н. В. Глебкиной, С. Е. Лазарева и Т. Ю. Дашковой [102–105]. Частично освоению эстетики образов советских крестьян в живописи посвящено издание В. С. Манина [106].

Итак, сравнение достижений двух исторических школ показывает, что если современная российская историография оперирует общесоюзным уровнем социальной истории, хотя и с преобладанием материала из истории России, то в присущих украинским историкам «регионализации» и «украинизации» социальной истории советского общества проявляется специфический национальный комплекс. В основном работы украинских историков продолжают тяготеть к чрезмерной фактографичности и отличаются недостаточным уровнем обобщений и отсутствием собственных оригинальных концепций.

09 Дек 2019 в 10:58. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.

Ваш отзыв