И звук, и голос проходят огранку культурой. Однако звук сохраняет в себе и докультурную – природную – составляющую. Звучит природа, звери, птицы. Есть звуки города, технические шумы. В данном случае природные и механические звуки образуют фоновый шум, из которого только и именно культура выделяет звук оформленный, создавая своего рода звуковую среду обитания. Последняя эстетически упорядочена и содержит информацию, выражаемую средствами музыкального языка.

Мы сознательно изложили ряд позиций, касающихся философии музыки, с единственной целью: подчеркнуть связь музыки как вида искусства с глубинными доисторическими (природными) пластами становления антропогенеза. Указанные пласты присутствуют в феномене музыкального вне зависимости от исторической стадии развития музыки: именно благодаря им музыка по-прежнему продолжает быть в социокультуре.

Аналогичные процессы, естественно, обладающие своей спецификой, проистекали (и проистекают) в литературе. Поэзия, чье родство с музыкой не утрачено и сегодня, возникает на основе атрибутивно присущей человеку интонационно-ритмической архетипики и, подобно музыке, по мере культурно-исторического становления осваивает концентрацию времени в эстетическую данность. Звучащее ритмическое дыхание поэтической ткани само по себе, даже вне вербальной составляющей, обладает столь мощной суггестивной потенцией, что в этом смысле может быть уподоблено молитве.

Проза же создает свои художественные миры, творя совершенные хронотопы, в которых обретают самоценное бытие не просто литературные персонажи, но полноценные обитатели культурного пространства, подчас меняющие культурные смыслы и определяющие векторы духовного развития. Гамлет и Вертер, Фауст и Печорин, Эмма Бовари и Анна Каренина давно перешагнули рамки соответствующих произведений и продолжают быть в культуре.

Факт их наличия в культуре бесспорен. Вопрос заключается в другом: как сегодня выглядит и осуществляется указанное наличие?

Для ответа на вопрос вновь придется уточнить позиции.

Эволюция искусства далеко не всегда выглядела как бесконфликтная смена художественных событий. Бывали и революции, вызывавшие весьма противоречивую реакцию современников. Так, Гегель воспринял творчество Бетховена как «конец гармонии», кризис моцартианства, не расслышав в бетховенских опусах революцию европейского симфонизма. Лев Толстой считал Шекспира «варваром», Чехова – слабым драматургом, хотя сам оказался у истоков Серебряного века (заметим, модернистского по своей сути), создав принципиально новый тип психологического романа – «Анну Каренину». Хрестоматийно известна реакция парижской публики на первые выставки импрессионистов: тон тогдашней прессы и издевательские комментарии критики говорят сами за себя. Набоков считал Достоевского писателем второго ряда, черпавшим свои сюжеты из криминальной хроники и писавшим слабые детективы, изобилующие истеричными персонажами.

02 Окт 2017 в 14:04. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.