Просмотров 181
Вне религиозного контекста данное определение вряд ли имеет существенное значение. Действительно, адресат, к которому обращено произведение художника, неизвестен. Автор обращается не к конкретному человеку, а к воображаемому зрителю или читателю, который может быть дальним в смысле исторической удаленности, но ближним в смысле «моей аудитории», на которую рассчитывает автор, понимающей и внимающей. Это тот адресат, кто увидит, услышит или прочтет художественное произведение и сможет в какой-то мере разделить мысли и чувства художника, вступить с ним в воображаемый или реальный диалог (художник, критик, читатель). Художник, желающий выразить свои мысли и чувства, нуждается в адресате, другом человеке, который мог бы вступить в ним в диалог и оценить его творчество. (Мы не имеем в виду массовую культуру, где главная цель – удовлетворить потребности публики.) Когда А. С. Пушкин написал «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», он обращался и к современникам, и к потомкам, будущим читателям и ценителям его произведений. Стихотворение начинается торжественно и утвердительно, как монологическая речь: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, / К нему не зарастет народная тропа» [5, с. 94], но тут же вплетается речь диалогическая: «Нет, весь я не умру» [Там же]. К кому обращено это «Нет»? Это внутренний диалог поэта с самим собой, пытающимся понять и отдать должное всему сделанному им при жизни. Пушкин понимал, что по достоинству его сможет оценить прежде всего поэт: «И славен буду я, доколь в подлунном мире / Жив будет хоть один пиит» [Там же]. И действительно, первый отклик на смерть поэта принадлежит М. Ю. Лермонтову. В своем стихотворении «Смерть поэта» он осудил современников Пушкина, допустивших гибель великого поэта, и обратился к потомкам, предупреждая о божьем суде, который не позволит смыть «поэта праведную кровь» [4, с. 223]. Величие поэта, воплотившего русский дух, сейчас стало очевидностью. К Пушкину обращались в своих стихах и С. Есенин, желающий, чтоб и его «степное пенье / Сумело бронзой прозвенеть» [Цит. по: 1, с. 113], и В. Маяковский, задумавшийся о смерти и о своем памятнике, который будет стоять «почти что рядом: / Вы на Пэ, / а я / на эМ» [Там же, с. 114]. С. Есенин и В. Маяковский, равняясь на Пушкина, хотели оценить уровень своего поэтического мастерства и приобщиться к славе, «званию первого русского поэта». А М. Цветаева в своей творческой обращенности к великому поэту думает не о славе, а просто и искренне выражает свою глубокую любовь к Пушкину, пробудившему в ней поэта, впоследствии очень самобытного, в небольшом прозаическом произведении «Мой Пушкин». В нем М. Цветаева рассказывает «о том, как начиналась Цветаева» [8] как личность. А рождалась ее сознательная жизнь с диалога с великим поэтом, что, возможно, и предопределило ее поэтическую судьбу: «Я поделила мир на поэта – и всех, и выбрала – поэта» [Там же]. Памятник Пушкину, его трагическая судьба и, конечно, его произведения формировали мировоззрение маленькой девочки, познание мира осуществлялось в диалоге, осознанном как уроки Пушкина: «Первый урок числа, первый урок масштаба, первый урок материала, первый урок иерархии, первый урок мысли и, главное, наглядное подтверждение всего моего последующего опыта…» [Там же]. И первый урок любви. Даже ненависть к расизму, «безумная любовь к черным» от Пушкина. Первое стихотворение Цветаевой было посвящено Пушкину. Потом были стихи о Пушкине, и проза, и переводы его произведений на французский язык. Так продолжился диалог с поэтом, перерастая в культурный диалог. Пушкин был для М. Цветаевой «другой», «не-я», «над-я», «Другим для меня» и голосом культуры.
18 Апр 2019 в 14:27. В рубриках: Арт-заметки. Автор: admin_lgakiВы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.