Итак, анализируя современное музыкальное пространство, можно утверждать, что сама музыка сегодня все больше выходит в область пространственности (из вре́менности), в технологичность (из композиторской техники), с почти полным растворением автора и слушателя. Дело в том, что вся современная  действительность сведена к поверхности, что ведет к потере экзистенциальной темпоральности человека как способности к мышлению и переживанию вообще. Человек теряет свое экзистенциальное время и возможность мыслить, переживать темпоральность своего существования, происходит разрыв пространственно-временных связей субъекта, теряется собственное темпоральное самоощущение, и личность превращается в шизосубьект. Постмодернистский шизосубьект замыкается в переживании чистых материальных ценностей, «пустых знаков» или бессвязной серии дрейфующих звуковых моментов настоящего. Эстетическая продукция децентрированного субъекта – это цитаты и фрагменты, которые уже не объединяются общим нарративным принципом. Формирование пространственно-поверхностного мышления порождает культуру имиджа и симулякра. Современный мир – это картинка в телевизоре, и все, что не попадает в эту картинку, попросту лишается статуса существования. И это есть проявление кризиса антропности в композиторской музыке, это кризис субъективно-экзистенциального, нетость автора, нетость бытия, «конец времени композиторов» в музыкальной культуре, о чем фундаментально пишет В. Мартынов.

Говоря о конце времени композиторов, В. Мартынов подразумевает исчерпанность индивидуального, творческого, принципиально инновационного отношения к музыке («авторской фантазии»), стиля, техники (в общекультурном ее понимании). Формой существования музыкальной ткани в этот период становится не воспроизведение и не произведение, а «проект» (который может быть и постмодернистской акцией, и концептуалистским «жестом»), а ключевой фигурой и «творцом» становится уже не автор-композитор, а инициатор проекта. «Переход от произведения к проекту, от автора к инициатору проекта и от представления к информационному поводу есть следствие фундаментального перехода от пространства искусства к пространству производства и потребления. Во время этого перехода все резко меняется. Авторитет автора-творца начинает постепенно меркнуть, а на первый план выходят люди, чьи  профессии пребывали ранее в его тени и не могли претендовать на равное с ним общественное признание» [1, с. 275]. Композитор в ХХ веке — это, прежде всего, претензия на оригинальность, неповторимость, новаторство. А композитор XXI века — это уже некий «фантом композитора», он просто собирает мозаику из частиц огромного наследия прошлого, ведь с точки зрения композиторских средств уже нельзя придумать ничего нового, подчеркивает В. Мартынов, а что касается тематики классической музыки, так она во все времена была неизменной: это вечные темы жизни, чувства, любви. «Композиторы пишут не собственно музыку — это невозможно сегодня, — а только музыку о музыке», — отмечает исследователь [2]. С другой стороны, вместо композитора сегодня все чаще выступает коллектив исполнителей-импровизаторов, выполняющий (как чисто в музыкальном смысле, так и в сценически-актерском) какой-то сценарий действа. Сама музыка превращается в систему коммуникации, коллективной игры, «игры в бисер», где за основу берут элементы имеющихся текстов, техник (высказываний, которые уже существуют) и, как в калейдоскопе, перемешивают. И выходят новые смыслы. Онтологические механизмы, приводящие в движение принцип композиции, останавливаются, и композиция оказывается всего лишь частной инициативой, на базе которой композитор может удовлетворять свою личную любовь к музыке, оттачивать свои композиторские или технические навыки, а в случае успеха даже и получать за все это определенное денежное вознаграждение [1, с. 137]. Таким образом, композиторская музыка сегодня становится открытым пространством звуковых экспериментов с готовыми текстами и цитатами, с формами и структурными элементами музыкального языка. Принципиально музыкально-инновационного уже практически не осталось, а почему? Потому что, изгоняя Дух из музыки, забывая свои бытийные основы, автору ничего не остается, как конструировать тексты, оперировать знаками, интерпретировать известные цитаты. Современное пространство профессиональной музыки представляет собой либо продолжение академических классических школ, воспроизведение уже созданного ранее, либо эксперименты со звуком, с технологиями воспроизведения и презентации музыки, очень часто для узкого круга увлеченных подобной деятельностью людей (для широкого круга зрителей подобные эксперименты остаются непонятными и производят шокирующее воздействие).

15 Фев 2017 в 10:47. В рубриках: Кризис антропности. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.