Просмотров 58

Несоответствие с логикой заключалось во многих знаках существования поэта, и самое большое противоречие, вобравшее в себя менее знаковое, состояло уже в том, что А. М. Литвинов жил в постмодерне, но не вместе с ним, а отстранённо, совпадая с ним по времени существования, но не вбирая его без остатка.

Алогизм заключался первоначально в том, что в поэтический и песенный мир А. М. Литвинов вошёл легко с такими же лёгкими и самими собой родившимися другими именами – Дрантя, Вениамин Дыркин, Веня Д’ркин. Псевдонимы, предназначенные для скрытия реального имени творящего, являют за собственной скрытостью имя, которое порой перекрывает данное при рождении. И автор вписывается в историю искусства уже в таком состоянии, когда мысль начинает мучительно пробиваться через ложное имя к настоящему, поглощённому им. Ощущение своего собственного «Я», представление о самом себе срастается в псевдониме с самим человеком при условии совпадения. Чужое имя порой настолько удачно совпадает, что родное воспринимается отстранённо. Да и родное имя может быть похожим или не похожим на человека, вызывая или не вызывая семантических ассоциаций. А. М. Литвинов вытесняет своё настоящее имя, оставаясь собой. На международном фестивале поэзии и авторской песни «Оскольская лира» в 1994 году случается шутливое смещение в сторону псевдонима, ставшего именем. И в интервью на фестивале в Старом Осколе в 1995 году поэт уже представляется как Вениамин Дыркин. Потом появится стёбовый апостроф – невинный интеллектуальный эпатаж, направленный на себя. Легко войдя в другие имена (Дрантя – ветошь, ненужные лохмотья, Дыркин – прореха, пустота, ограниченная контуром), поэт проявляет уничижительность, бросовость по отношению к себе, при этом будучи лауреатом Гран-при двух Оскольских фестивалей. Воистину униженный да возвысится. Ширма, скрывающая от посторонних глаз парадокс хрупкости состояния при первом выходе на публику фестивального простора, и есть чужие имена, ставшие своими. Первоначально поэт надевает на себя другое имя, поначалу примеряя его, а потом срастаясь с ним. Такую метаморфозу ощутил на себе Александр Михайлович Литвинов, войдя в песенно-поэтический мир Дрантей, Дыркиным, Д’ркиным.

Смещение смыслов проявилось не только в имени поэта, но в самих сюжетах его песен, написанных в алогичную эпоху. И это не прерогатива исключительно постмодерна, которому не откажешь в алогизме, но первенство в образном перевёртывании мира принадлежит не ему. Отторжение законов логики проявляется в народном профанном рефлектировании. Глубинные архетипы народной культуры, вынашивая внутренние сакральные формы, воплощены в фольклоре с присущими ему внешней карнавальностью, прерыванием профанного течения годичного цикла, гротеском, иронией. Первоначально именно народная мудрость схватывает парадоксы бинарности мира, материализуя противоречивые образные конструкции в притчах, сказках, песнях. Нарушение логических связей, наблюдаемых в архаичной смеховой культуре, не исчезает в хитросплетениях цивилизационного процесса, а вполне счастливо здравствует в постмодернистском пространстве, находя новых носителей неслышимых смыслов. Интеллектуальный творческий парадокс Вени Д’ркина проявился в, казалось бы, совершенно эклектическом соседстве фолька и рока. В газете «Дверь в рок-н-ролл» Московского рок-клуба в 1997 году статья «Веня Д’ркин начал там, где Гребенщиков не смог» содержит опросник, в котором поэт признаёт, что «вообще в последнее время в фолк потянуло очень сильно, в язычество». «Кошка в окрошке», «На море-океане на острове Буяне», «Полотно, на котором был лес», «Веснопляс», «Тае Зори», «Негде коню скакать», «Не ругай меня, матушка игуменья», «А ты не конь», «Про гномов», «Внимательный ворон» рождаются в силу такого тяготения, сплетая инфернальное, озорное, ухарское, комическое, трагическое, наивное, несбыточное в единую ткань, ткущуюся от архаики к постмодерну.

19 Окт 2022 в 11:23. В рубриках: Культура: люди и судьбы. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.

Ваш отзыв