Просмотров 283
УДК 130.2
Р. Е. Кривуля
Понятие идентичности многогранно, многоаспектно и даже амбивалентно [2, с. 127]. Идентичность определяют как качество, являющееся результатом индивидуального или коллективного самовосприятия в виде определенного социального субъекта. Идентичность, в сущности, есть процесс отождествления индивида с конкретной социальной группой, культурной общностью, помогающей ему успешно овладеть различными видами социальной деятельности, усвоить нормы и ценности данного сообщества [3, с. 77].
Государство как большая социальная группа неизбежно должно иметь определенную идеологию – систему идей, выражающую коренные интересы определённой социальной группы и побуждающую людей к конкретным социальным действиям. Именно государство выражает и защищает общенациональные интересы, регулирует с помощью правовых норм всю совокупность социально-политических, экономических, национальных и семейных отношений, способствуя тем самым стабилизации и развитию общества [6, с. 63].
Формирование личностной идентичности – это важный процесс развития человека, который начинается с рождения. Человек приобретает свою идентичность через взаимодействие с отдельными людьми и группами в социальных сферах жизнедеятельности, к которым принадлежит или в которых находится, включая воспитателей, сверстников, друзей, учителей, этническое наследие, формальные и неформальные группы и социальные сети. Одним из важнейших компонентов личностной идентичности является культурная идентичность, а одним из главных формирующих видов искусства – литература.
Литература служит основой для формирования собственной культурной и этнической идентичности, поскольку она выражает чувства и мысли в персонифицированной форме, позволяя читателям задуматься над вопросами, которые ставят художественные произведения. Это особенно ярко видно сегодня, в эпоху, когда глобальные процессы – миграция, диаспоры, массовое искусство – делают невозможным существование монокультур [5, с. 16].
Литература выступает полем конструирования идентичности, позволяющая вовлеченным в него субъектам, писателям и читателям, становиться неразделимыми в силу их взаимных отношений. Такая коммуникация является центром, через который формируются определенные ценности и знания, становящиеся источником мировоззренческого контакта для обеих сторон. Литература как проявление коллективных идей, которые культурно связаны с контекстом реальной жизни, может передавать смысл буквально, прямо и символически, а также подражательно. Поэтому возникающие тематические идеи или литературные проекции могут отражать субъектные характеры определенного общества – со стороны как этнической, так и национальной культуры. Таким образом, литературу в русской культуре можно охарактеризовать как направление, с помощью которого человек может прийти к пониманию национальной идентичности. В данной статье мы рассматриваем, в какой степени литература влияет на идентичность русского человека в ситуации, когда миграционные потоки людей, капитала, технологий и идей создали связи между Россией и другим миром, а также русскоязычное культурное пространство, которое выходит далеко за государственные границы России.
Объектом изучения мы определили литературный канон, который выражает русскую национальную идентичность. Хотя на самом деле в Российской Федерации существует значительное культурное и языковое разнообразие, а литература создавалась и создается на многих языках помимо русского, но в формате идентичности мы выделяем именно русский язык как некий маркер национального, а не регионального самосознания русского человека.
Изучение того, как современное общество в числе писателей, их читателей и государственный институт относились к своей роли авторов, критиков и потребителей развивающейся русской литературы как направления формирования идентичности, показывает, что их реакции на влияющие процессы глобализации никоим образом не единообразны. В основном современное русское общество демонстрирует поворот идентичности к национальному и традиционному, но иногда и открытость культурным влияниям, пришедшим из других культур мира. Поэтому опасение насчет перспективы того, что русская литература будет ограничена рамками цензуры, как это происходит в США, можно рассматривать как часть страха потребительского культурного поглощения из-за глобализации.
Все дело в том, что западный мир настолько проникся духом потребительства, что, подпитываясь либеральным мышлением, главным в жизни сознает коммерческий интерес, как у гражданина, так и государственного института в целом. Такой подход не дает формироваться идентичности по культурно-нравственным законам, так как потребительство становится главным аспектом идентификации. В связи с этим цензура становится рычагом формирования нужного спроса на определенный товар, а не фактором стабилизации государственной культурной политики.
В то же время есть признаки того, что влияние из-за пределов России становится коренным, что полностью соответствует тому, как литературная культура на протяжении веков включала в себя «чужие» элементы. Сегодня мы можем наблюдать, что русский литературный канон, рассматриваемый как выражение национальной культурной традиции, нередко не соблюдается современными писателями и не воспринимается современными читателями. Их влияние на культурную составляющую Русского мира в последние годы огромно. Современная культура России тоже становится коммерчески потребительской, продукт, который создается современными авторами всех видов искусства, направлен на быструю продажу с максимальной прибылью, а не на формирование нравственности, идентичности и развитие культурных качеств человека.
Кроме того, важно понимать, что русская литература с течением времени подвержена изменениям, поскольку государственные учреждения в сфере образования и культуры, редакторы издательств и журналов, читатели и сами авторы отбирают произведения и поэтов, которые, по их мнению, соответствуют современным требованиям.
Поэтому современному человеку необходимо научиться понимать не внешнюю «коммерческую прибыль», а глубинный смысл диалоговой коммуникации между автором и читателем, которая позволит формировать культурную идентичность общества на нравственном уровне. Таким образом, литература становится средством эмпатии для всех, кто способен интерпретировать экзистенциальные, гуманитарные переживания и действия. Иными словами, природа литературных явлений есть весь человеческий опыт, который исходит из действительности реальной жизни, то есть в результате диалоговой коммуникации, посредством которой литературные субъекты и их читатели неотделимы от реальной жизни и бытия в ней.
Литература способна передать истинные эмоциональные ценности, а именно ценности, способные формировать и повышать уровень реальной жизни, благодаря чему у человека формируется нравственно-духовный фон восприятия своих действий, труд становится одухотворенным и осмысленным. Данный результат дает понимание чего-то большего, чем удовлетворение бытовых потребностей, и именно это понимание приводит человека в век коммерческой (потребительской) глобализации к осмысленной идентификации с конкретным обществом, становясь его частью в стратегии развития уже в рамках государства.
Однако в истории современной России устоявшиеся русские литературные иерархии были поставлены под сомнение, поскольку конкурирующие группы писателей отстаивали различные версии литературного канона в попытке позиционировать себя в незнакомом постсоветском культурном пространстве. Одни оспаривали саму концепцию русского литературного канона, другие предлагали внести в него радикальные изменения. Некоторые авторы выступали за совершенно новый литературный канон, построенный не на фундаменте господствующей советской культуры, а на андеграундной и эмигрантской поэзии, испытавшей влияние литературных течений в США и Западной Европе [7, с. 21].
Экономические факторы также порождали опасения по поводу растущей маргинализации литературы, поскольку с приходом рыночной экономики писателям стало труднее публиковать свои произведения. Резко сократились тиражи поэтических сборников и журналов.
Зарабатывать на жизнь написанием и публикацией стихов в Советском Союзе было возможно, но теперь об этом не могло быть и речи после того, как государство прекратило субсидировать писателей, которые должны были конкурировать на новом литературном рынке. Это ощущение кризиса способствовало формированию повествования о хаотичном постсоветском десятилетии, поскольку сокращавшийся тираж литературных журналов и нехватка новых поэтических сборников рассматривались как свидетельство культурного обеднения в мире, где доминируют коммерческие интересы.
Кажущееся падение статуса как русской литературы, так и писателей в 1990-х годах было особенно драматичным аспектом провозглашенного конца русского литературоцентризма, однако апокалиптические опасения по поводу исчезновения современной поэзии или тотального уничтожения литературного канона на самом деле не оправдались. Идея возрождения статуса, основанного на литературной традиции, вновь зазвучала после периода, когда значительное число современных писателей заявили о своей независимости от классической традиции, утверждая, что находят ценность только в инновациях.
Движение к восстановлению статуса русской литературы особенно ярко проявляется в действиях властей, начиная с первого десятилетия нового века, по разработке более ярко выраженной патриотической, консервативной и директивной образовательной программы, по утверждению литературного канона, воплощающего русскую культурную и национальную идентичность. Государство было готово продвигать устоявшуюся русскую классику, опираясь на популярные, доступные и престижные произведения, чтобы реализовать свой проект использования национальной идентичности. Литературный канон, усиленный с первых лет нового века под руководством государства, лучше всего понимать в качестве подтверждения важности канона как механизма выражения того, что наиболее высоко ценится данной культурой.
Возвышенное положение литературы в культурной идентичности сохраняется, поддерживая образ России как нации, приверженной сохранению своих традиций, и своего народа как читателей, которые ценят классическую русскую литературу. Возникающий литературный канон, однако, не является восстановлением канона советской поэзии; на самом деле он представляет собой значительное его расширение.
Новый акцент на канонических фигурах и усиление роли государственных институтов в процессе канонизации литературы способствовали возникновению ощущения, что в новом столетии происходит процесс нормализации, который укрепил связи между литературным каноном, культурной традицией и национальной идентичностью. На протяжении большей части советского периода работы писателей, которые были изгнанниками или эмигрантами, было трудно достать, но с конца 1980-х годов они постепенно возвращаются в лоно русской национальной литературной истории и традиции. Показательным примером является случай с Бродским, которому не было места в официальной советской культуре, но который в 1990-е годы был «перестроен» в культурный нарратив ХХ века как поэт мирового значения.
Процесс возрождения непризнанной литературы, прошлой и настоящей, можно рассматривать как часть обретшей уверенность в себе национальной культуры с глобальным охватом. Это выглядит как акт воссоединения, призванный усилить канон постсоветской русской литературы и повысить ее престиж. В отличие от других видов искусства, таких как балет, опера, более поддающихся переводу, литература жестко привязана к языку, на котором она создана, ее предполагаемая непереводимость подчеркивает ее уникальность как проявления национальной идентичности. Основанная на специфических качествах русского языка, литература может пониматься и как основа национальной, культурной идентичности, которая выходит за свои границы на русскоязычные диаспоры по всему миру. В этом отношении литература эмиграции дает другие варианты решения проблемы идентичности, среди них наряду с попытками консервации и создания мифа о национальной культуре и литературе существуют образцы реализации потенциальных вариантов идентичности и создания новых вариантов, связанных уже не с контекстом «национального мира», а с контекстом «русского» как мира отдельной личности [1, с. 119]. Литература русской диаспоры демонстрирует, что русский язык способен преодолевать национальные границы, преодолевать политические разногласия и одновременно поддерживать культурные связи. Русская литература стала для зарубежной России одним из главных инструментов сохранения национальной и культурной идентичности.
Проблематика в самой России определялась тем, что некоторые писатели выражали озабоченность по поводу того, что влияние глобализации ведет к стандартизации культурного производства, что угрожает индивидуальности, личной и национальной. Но на самом деле литература менее подвержена влиянию глобализации, чем другие формы искусства, потому что, в отличие от произведений визуального искусства, она редко покупается и продается. Тем не менее культурный капитал присваивается различным типам современной литературы таким образом, что наибольшее признание получают произведения, привлекающие внимание к своему современному статусу посредством «имитации новизны», так сказать, литература для нетребовательного, массового читателя.
Сформировалась тенденция к тому, чтобы сделать литературу доступной, а не сохранять ее как форму словесного искусства, предъявляющую серьезные требования к своим читателям. Данная тенденция привела к потере символической ценности литературы в угоду коммерческой выгоде. Также поддержка государства, которая активизировалась в начале XXI века, сошла на нет, что привело к осознанию писателями необходимости писать для заработка, а не для пополнения культурного фонда Русского мира. Даже представленная в школьной программе современная русская литература не может привлечь большое количество читателей, так как школьник занят подготовкой к ЕГЭ. Поэтому литература как классический канон и как современный маяк национальной культуры не играет большой роли в осознанной идентичности молодого поколения.
Поколение 90-х, к сожалению, практически не знает ни русских классиков, ни персонажей литературных произведений, которые, обладая русским колоритом, автоматически формировали основу для идентификации «себя» с определенным культурным кодом нации. Поэтому, на мой взгляд, переформатирование именно образовательного института является ключевым моментом в увеличении эффективности процесса идентификации будущего поколения представителей Русского мира. Без воссоздания и развития почти полностью утратившей свою самобытность национальной русской школы невозможно сколько-нибудь длительное существование других национальных школ, всегда уважаемых и поддерживаемых в России, – все будет сметено «общекультурными ценностями» глобалистической цивилизации [4, с. 220].
Литературу, как уже говорилось, следует преподавать как отражение сакрального смысла культурного развития нации в центре схождения разных культур – как западных, так и восточных. Синхронизация курса литературы и курса истории, особенно в средней школе, успешно решала бы многие педагогические задачи: история стала бы зримее и ощутимее, а в литературе забился бы живой пульс времени. В связи с этим можно вспомнить, что образцовое во многих отношениях высшее гуманитарное образование в дореволюционной России базировалось на историко-филологических отделениях Московского и Петербургского университетов. Недаром же объединялись здесь в одну специализацию именно история и филология. Подгонка русской и мировой истории под западноевропейские стандарты должна быть оставлена в прошлом. Особенно важно изучать опыт собственной страны. Поэтому должен быть значительно увеличен удельный вес преподавания древнерусской литературы, необходимо ввести, наконец, в обиход наших гуманитариев отдельный курс византийской литературы.
Россия находится в месте схождения Европы и Азии, и соответствия источникам наших ценностей могут найтись как в европейских, западных, так и в восточных культурах. Если мы преподаем зарубежную литературу, мы непременно должны обращаться и к литературам Японии, Китая, не менее великим, чем европейская. Если мы изучаем эпос, то не только античный, но и «степной», «сибирский», эпос древнейших наших соседей, которые теперь стали «родственниками». Если мы говорим о языковых теориях, надо обращаться и к тому опыту, который оставили нам в этой области культуры Древней Индии, Японии, Древнего Китая, арабского мира. Если мы рассматриваем экономические модели или теорию права, стоит принимать во внимание не только нынешние «успешные» государства, но и цивилизации, первенствовавшие в иные исторические периоды, рассматривать их модели.
Вышесказанное означает не идеологизацию образования, а более фундаментальное выстраивание национальной и культурной идентичности. Человек, опирающийся на свою собственную культурную почву, добросовестно сориентированный педагогами в культурном пространстве, самостоятельно сможет понять, что ближе ему и его стране.
Литература
- Антошина, Е. В. Роль литературы в сохранении и развитии культурной идентичности в условиях русской эмиграции 1920–1940-х гг. (к постановке проблемы) / Е. В. Антошина // Вестник Томского государственного университета. Филология. – 2015. – № 2 (40). – С. 109–121.
- Бейсенова, Г. А. Проблемы глобализации и идентичности / Г. А. Бейсенова. – Алматы, 2009. – 201 с.
- Кукушева, Н. Э. Феномен идентичности: специфика и аспекты понимания / Н. Э. Кукушева, Г. Р. Шерьязданова // Интерактивная наука. – 2018. – № 3 (25). – С. 77–78.
- Платонов, О. А. Русская доктрина. Труд коллектива авторов и экспертов, созданный по инициативе Фонда «Русский предприниматель» под эгидой Центра динамического консерватизма / О. А. Платонов, А. Б. Кобяков, В. В. Аверьянова. – М.: Институт русской цивилизации, 2016. – 1056 с.
- Прояева, Э. Литература как архивирование идентичности: опыт русских авторов постсоветского Кыргызстана [Электронный ресурс] / Э. Прояева // OpenEdition Journals. – Режим доступа: https://journals.openedition.org/asiecentrale/3211?file=1.
- Родичкин, Д. В. К вопросу о роли литературы в формировании национальной идентичности / Д. В. Родичкин // Вестник ТвГУ. Серия «Философия». – 2017. – № 3. – С. 63–75.
- Струков, В. Русская культура в эпоху глобализации / В. Струков, С. Хадспиз. – Л.: Taylor & Francis group, 2019. – 341 с.
Кривуля Р. Е. Роль литературы в формировании русской культурной идентичности
В статье анализируется, в какой степени литература влияет на идентичность русского человека в ситуации, когда миграционные потоки людей, капитала, технологий и идей создали связи между Россией и другим миром, а также русскоязычное культурное пространство, которое выходит за государственные границы России.
Ключевые слова: культура, литература, государство, общество, ценности, идентичность, писатели.
Krivulya R. E. The Role of Literature in the Formation of Russian Cultural Identity
The article analyzes the extent to which literature influences the identity of a Russian person in a situation where migration flows of people, capital, technology and ideas have created links between Russia and the other world, as well as a Russian-speaking cultural space that goes beyond the state borders of Russia.
Key words: culture, literature, state, society, values, identity, writers.
Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.