Отклонимся немного от основной темы и обратим внимание на то, что в научных исследованиях, посвященных ритуалам, обычно различают такие понятия, как ритуал, обряд, обычай и традиция. Ритуал, как было сказано ранее, представляет собой строго регламентированную последовательность действий, которая актуализирует обычаи, традиции и обряды. Обычай шире, чем обряд, и представляет собой устойчивые стереотипы поведения, присущие определенному обществу или группе. Обряд, в свою очередь, является лишь одним из аспектов обычая, представляя собой традиционные действия, связанные с важными событиями в жизни коллектива. Наконец, традиция охватывает широкий спектр явлений, характерных для всех аспектов социальной жизни и культуры, в то время как обычаи ограничены определенными обществами или сферами жизни.

Так вот, китайский филолог Сунь Ижан из династии Цин, указывая на принципиальное различие между ритуалом и обычаем, подчеркивал, что ритуал – это система правил и законов, связанных с праздниками и трауром, а обычай – это нравы и традиции, связанные с местностью и обыденной жизнью [15, с. 71]. По мнению Сунь Ижана, эти два понятия могут использоваться отдельно, но могут быть и объединены под общим термином «ли су» (кит. 礼俗, lǐsú), что можно перевести на русский язык как «этикет». Иначе говоря, под «ли су» подразумевались ритуалы и обычаи, установленные семьей и обществом на важных этапах человеческой жизни [5, с. 132].

Китайский ученый Ли Аньчжай считает, что 礼 включает в себя как материальные, так и духовные аспекты и представляет собой целостную культуру в антропологическом понимании. Народные нравы, обычаи, воля народа, система, обряды, указы и другие элементы относятся к ритуалу [9, с. 5].

Китайская культура с богатой историей формируется в традиционных верованиях и философиях, таких как конфуцианство, даосизм и буддизм. Основы ритуальной практики в Китае уходят корнями в глубокую древность, начиная с эпохи неолита, когда люди начали поклоняться своим предкам и природным божествам. Эти ритуалы служили средством установления связи с предками и включали в себя жертвоприношения, молитвы и другие обряды.

Древнекитайские ритуалы, выполняемые как индивидуально, так и в группах, отражали мифологические события и обладали глубоким космическим значением. Ритуалы позволяли человеку почувствовать свою связь с обществом, природой и Вселенной. Календарные ритуалы и поклонение небесным телам, особенно в ключевые моменты (солнцестояние, солнцеворот, затмения), имели космическое значение, связывая жизненный ритм с космическими явлениями и придавая ритуалам вселенский смысл [6, с. 19].

Во всех китайских религиях ритуал становится составляющей обыденной веры. Он так глубоко проникает в национальные культуры и сознание людей, что многие ранее закрытые ритуалы становятся частью повседневной практики. Более того, в современном Китае смешение ритуалов и обрядов различных религий в системе верований отдельного человека или семьи – явление довольно распространенное. Китаец может быть буддистом, сознательно придерживаясь этой религии, и в то же время участвовать в даосских и конфуцианских ритуалах, которые входят в его повседневную жизнь, поэтому четкой грани между ритуалами нет.

Культура традиционных китайских ритуалов представляет собой совокупность этикета, обрядов, норм поведения и привычек, которые передаются из поколения в поколение на протяжении долгого исторического периода и не исчезают со временем. Подобная долговечность обусловлена их корнями в обществе и культуре. И хотя некоторые ритуалы могут временно исчезать под влиянием политики и обстоятельств, они возрождаются, когда находят подходящую почву [3, с. 23]. Ритуалы постоянно эволюционируют и наполняются новым содержанием вместе с развитием общества. Например, драконова лодка, возникшая из древних тотемных верований, трансформировалась в символическую форму памяти о Цюй Юане, первом китайском лирическом поэте. Таким образом, Китай не случайно называют «государством ритуала» или «страной церемоний». На протяжении всей его истории ритуал играл важнейшую роль в сложном механизме сохранения и воспроизводства социального поведения, являясь регулятором стабильной жизни, а также в сохранении религиозных обычаев в массовом сознании. Для всей истории существования и развития Китая характерна концепция «вечного возвращения» и цикличности мироздания. В сознании китайцев настоящее – повторение архетипов, пребывание «внутри мифа», возвращение в момент сотворения мира [11, с. 102].

Ритуал – элемент космологической модели Древнего Китая, основанный на тех же законах, что и принципы соразмерности частей, ритма и гармонии космоса, общества и мира в целом. Всеобщая китайская модель мира предполагает существование двух миров: внутреннего и внешнего, и в соответствии с традицией внутреннее всегда является истинным и вечным, господствующим над внешним, которое по своей природе хрупкое и временное [17, c. 121]. В китайской философии понятиям «внутреннее» и «внешнее» соответствуют такие синонимы, как «бытие» и «небытие». Однако в древнекитайском языке не было глагола «быть», его замещал глагол «иметься». Таким образом, речь также шла о наличии либо отсутствии. «Неимение» в китайском языке обозначается термином «у» (кит. 无, wú), который является одной из ведущих категорий даосизма. Ван Фусы, сторонник конфуцианства, на вопрос: «Если „у” лежит в основе всех вещей, почему Конфуций не говорил об этом, тогда как Лао-цзы говорил об этом безостановочно?» ответил: «Совершенномудрый Конфуций отождествил себя с „у” (отсутствием) и понял, что этому нельзя обучить, поэтому он вынужден был говорить о „ю”» (кит. 有，yǒu – наличие. – В. Я.) [16, с. 242]. Данный диалог очень важен для понимания философии ритуала древнекитайскими философами. Мыслители считали, что каждая вещь обладает внутренней и внешней сторонами, при этом внутренняя часть преобладает над внешней. Поэтому особенностью китайской философии и культуры можно считать признание необходимости «внутреннего ритуала», который совершается в самой глубине души, отдавая приоритет содержанию перед формой. Однако внутренний потенциал способен проявляться во внешнем мире лишь при определенных условиях. Таким образом, возникает круговорот, где верхняя точка задает ритм мирового развития, и если круговорот будет следовать этому ритму, то в конечном итоге невидимая нижняя точка окажется в верхней позиции. Целостность всего мироздания отражается в проявлениях внешнего мира, который выступает элементом этого круговорота. Следовательно, вся внутренняя сторона вещей предполагает соприсутствие внешней стороны [13, с. 3].

Справедлива позиция исследователя китайской культуры В. В. Малявина, который утверждает, что ритуал служит каналом для проявления силы бытия. Ритуал становится универсальной средой для сущего, наполненностью всеобъемлющей пустоты «сюй» (кит. 虚, xū), центром среды «цзянь» (кит. 间, jiān) [14, с. 127]. Из-за этого китайская философия обладает типичными чертами, которые определяются в результате ритуализированного восприятия мира.

Любопытно, что в китайской философии не возникали вопросы эпистемологии. Китайские философы не интересовались тем, является ли стол, который мы видим, реальным или иллюзорным, является ли он идеей нашего разума или занимает объективное место в пространстве. Мышление воспринималось как реальное явление. В результате отсутствовали проблемы, связанные с основаниями познания, что составляет характерную особенность ритуалистического восприятия факта познания. Поэтому в китайской философии значительное место занимают такие категории духовной культуры, как «покой» и «пустота». Покой как форма существования внутреннего (静, цзин) указывает на полное отсутствие движения и изменений, на пребывание в точке «Великого Предела». В трактате «Дао дэ цзин» сказано: «Когда пустота будет доведена до последнего предела, то будет глубочайший покой. Покой и есть возвращение к жизни» [8, с. 18]. Покой предшествует движению в противоположном направлении, где внешние проявления сущности становятся очевидными. Другой формой внутреннего является пустота (虚, сюй). Пустота не связана с отсутствием вещей внутри пространства. В китайском традиционном понимании она присутствует в каждой вещи, но сама по себе не является пустой, потому что всегда «пустое полно». Здесь находится истинная наполненность и неисчерпаемость. Эти слова подтверждены цитатой из вышеуказанного трактата: «Дао пусто, но когда его употребляют, то кажется, оно неистощимо… Оно начало всех вещей» [Там же, с. 9].

Пустота всегда динамична и изменчива, она проникает повсюду. Во внутренней главе «Человек в мире людей» мудрец наставляет ученика, как «поститься сердцем»: «Пусть твоя воля станет единой. Слушай не ушами, но Сердцем. Слушай не Сердцем, но с помощью Ци (духовные токи). Слушание останавливается в ушах, Сердце останавливается в согласии. Ци есть Пустота и ожидание Вещи. Лишь Дао собирает Пустоту. Пустота – это пост Сердца» [10, с. 14].

29 Сен 2023 в 13:49. В рубриках: Generation P. Автор: kris

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.