Японский сад с самого начала своего существования, датируемого VI веком, оказался под эгидой китайской культуры, в контексте которой образцовым был признан баланс между горными и водными локациями. Средневековые трансформации затронули появление, а также повсеместное распространение и закрепление ритуала чайной церемонии, что повлекло за собой возведение чайных садов, побуждающих человека к глубокой рефлексии и катарсису. В истории возникновения этой разновидности японского сада особое место отводится освященным территориям дзен-буддийских монастырей, ставших площадью для выращивания китайских чайных кустов и последующих бесед мистической, медитативной направленности. Соответственно, исследователи самого феномена японского сада выделяют несколько этапов в его развитии как важнейшей единицы городской среды и медиатора культурной памяти. В самом начале пути, с VI по VIII век, он оказался под сильнейшим влиянием китайского традиционализма и символизма, которым отличался период Нара: фаза активного становления первой японской столицы, торгово-ремесленного центра, объединившего мировоззренческие паттерны буддистов и синтоистов, направленные на смещение влияния местных этнических групп. Буддизм, не привязанный к почитанию родственных связей между ними и божествами из господствующей мифологической картины мира, стал наиболее удобным для централизации власти. «В буддизме того времени, с одной стороны, большую роль играли такие примитивные представления, как вера в перерождение, а с другой – восхвалялись сутры, монахи <…> люди не столько воспринимали философские идеи из текстов сутр, сколько надеялись получить практическую пользу посредством декламации этих сутр, копирования и почитания изваяний будд» [3, с. 38].

По мере ассимиляции исконных культурных тенденций Японии новыми образцами на первый план вышло строительство императорских и храмовых садов, ставших предзнаменованием грядущей политической системы бакухан. Пришедший на смену Нара период Хэйан (IX–XII вв.) отличился укреплением ритуальных практик, переносом японской столицы в Киото, освоением стилей китайского иероглифического письма и расцветом классической летописной традиции. Необходимо подчеркнуть, что наиболее актуальные каллиграфические стили, к которым авторы относят кайшу, цаошу и синшу, получили продолжение в качестве методик устройства садов и цветочных клумб в культурном коде японских городов. Особый акцент был сделан на развитии придворной аристократической эстетики синдэн-дзукури [6, с. 255], основу которой составляла заметная тяга мастеров к полихромным декоративным стилям синтоистских святилищ и сложным космологическим доктринам китайской культуры, обусловленная религиозным синкретизмом. Этим объясняется популяризация и укрепление ритуала чайной церемонии, ориентированного на воспитание национальных чувств, среди которых выделяется созерцание гармонии природы, без отрыва от неё. «Императорские дворцы и резиденции вельмож эпохи Хэйан располагались в тщательно спланированных садах с ручьями и прудами, на которых строили рыбацкие павильоны, где аристократы часто слагали стихи, вдохновляясь видами сада» [5, с. 78].

Последовавший за ним средневековый период сёгуната выстраивался на отрицании предыдущего роскошного наследия под влиянием философии дзен, ключевой для формирования строгой и размеренной воинской дисциплины самураев. В качестве идеологии, полностью контрарной идеалам и принципам предыдущей эпохи, она закрепилась при помощи образцов монохромной живописи тушью, драматических постановок театра Но, неспешных чайных церемоний и соответствующих им новых ландшафтных форм. Данные методы репрезентации медитативной эстетики неподвижности базировались на идеях «абстрактности, простоты и асимметричности», а также на признании особой ценности «вещей грубоватых, выцветших или брошенных» [Там же, с. 76]. Более поздние вариации японского сада включали в себя искусство дополнения пространства объектами токонома и морибана, подразумевающими создание уникального декоративного угла с курильницами для благовоний, расписными вазами, а также сложными цветочными композициями, куда иногда мог попасть каноничный бонсай. Именно они стали олицетворением подражания европейскому интерьеру на рубеже XIX–XX веков, что в определенной степени угрожало «холодной» японской культуре быстрой унификацией, сопровождающейся неизбежным размыванием границ этнонациональной и религиозной идентичности. Сад в данном контексте выступает продуктом человеческой деятельности, направленной на созидание, мимезис и адаптацию к природной среде.

19 Окт 2022 в 11:09. В рубриках: Generation P. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.