Просмотров 244

Неслучайно искусство неотделимо от мифа, его неисчерпаемого порыва космической жизни, прорывающего посюсторонность и ограниченность единичной биографии. Собственно говоря, именно миф есть средство преодоления времени, живая, интимно переживаемая вечность, ни в каких иных проявлениях недоступная человеку.

Наибольшее единство с мифом обнаруживает музыка; она, собственно, была и есть звучащий миф, не утративший, несмотря на все технологические эксперименты, глубинную метафизику особого, музыкального бытия. Указанная метафизика укоренена в архетипических структурах музыкального сознания, в диалектике звучания и тишины, ритма и хаоса, в интонационных основаниях доисторических коммуникаций.

Именно музыка, в силу своей уникальной специфики, дает «нащупать» глубинные метафизические основания искусства в целом. Музыка возникает по причине выделения голоса из природного мира по мере того, как этот голос обретает интонационно-смысловые потенции, выделяющие его из «звучащей биологии». Голос не есть звук, пусть даже особого типа; голос есть индивидуация звучания, социальный маркер, взрывающий акустический хаос биосферы и настоятельно требующий предшествующей и последующей тишины. Тишина природного мира таит страх и угрозу: она – преддверие события, и для биологической особи она есть прорыв рефлекторно-ожидаемых ситуаций. Для человека тишина переходит в бесконечный смысловой универсум молчания; из молчания рождается созерцание не только мира, но и себя. Впоследствии из дихотомии «тишина – молчание» возникает музыкальная пауза, своего рода культурный синтез тишины и молчания: как тишина, пауза таит событие, как молчание – исполнена скрытого смысла. Отсюда пауза – глубочайший антропогенный реликт, прямая противоположность звука: друг без друга они немыслимы. Музыка же есть осуществленная необходимость молчания и звука, превышающая всякий вербальный смысл «здесь» и «сейчас». Дихотомия тишины и звука, голоса и молчания экзистенциально обусловлена, ибо человек – единственное биологическое существо, у которого рефлексы превращаются в экзистенциалы. Отсюда музыка есть экзистирующая необходимость. Именно потому она не только возможна, но и не может не быть.

Указанная необходимость лежит в основании музыкального бытия, собственно музыкальной онтологии, по мере исторического становления отливающейся в специфический логос. Специфика последнего заключается в том, что он не может быть выражен в вербальных формах: музыкальное содержание не подлежит «пересказу» и рационально в той же степени, в какой рациональна математика, лишенная чувственно-экзистенциальных смыслов. Очевидно, мы имеем дело с двумя чистыми абстракциями и в случае музыкального логоса, и в случае математической логики. Чистая (предельная) абстракция не переводима в другой понятийный ряд: число π столь же беспредметно, как и знак диеза или бекара.

02 Окт 2017 в 14:04. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.

Ваш отзыв