Подчеркнем, что вряд ли можно считать сказочным аналогом «умного дома» таких персонажей, как Домовой, Банник и Овинник. Хотя эти духи считаются «природными» потусторонними сущностями, они неразрывно связаны с конкретным, рукотворным местом или предметом (дом, баня, овин, мельница, конюшня). Они являются их «хозяевами» и покровителями, хотя обладают не только ярко выраженным разумом, но также характером и эмоциями, благодаря чему могут быть добрыми, капризными или же мстительными. Конвергенция анимизма и антропопатии в значительной степени выводит их за рамки исследуемой проблематики [3].

Ближе роднит с ИИ легенды о корабле-призраке или «Летучем голландце», хотя это интернациональный сюжет; в русском фольклоре, особенно поморском, есть легенды о проклятых или заколдованных кораблях, которые плавают без экипажа, управляемые призрачной волей или силой проклятия. Корабль действует как единое разумное существо [22].

Ключевые особенности русской традиции следующие: отсутствие мотива создания, связь с магией и потусторонним, силами природы и объектами дома, ожившие предметы и помощники в сказках почти всегда выполняют конкретную полезную функцию (работа по дому, защита, спасение, совет); мотив бунта против создателя-хозяина в отличие от голема отсутствует; сильное влияние веры в одушевленность природы и рукотворных объектов, особенно старых или наделенных особой силой. Духи-хозяева – прямое следствие этого. В этом аспекте русская низшая мифология, как отмечалось выше, значительно ближе к японской, чем европейской. В некоторых сказках или быличках фигурируют языческие идолы или статуи, которые могут «оживать» под действием нечистой силы или проклятия, проявляя злую волю [23]. Их разумность обычно ограничена злобной агрессией, а не сложным интеллектом. Чаще это оживший объект страха, а не полноценный разумный персонаж. Идея о том, что человек может и должен создавать искусственную жизнь, нехарактерна для славянского мировоззрения. Творение жизни – удел богов, природы или магии. Ожившие рукотворные объекты в сказках – помощники, а не самостоятельные существа, чье создание ставит этические вопросы. Мотив бунта творения против создателя почти отсутствует.

ПРОБЛЕМА СОЗНАНИЯ В ХРИСТИАНСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

Отметим, что идея создания ИИ на тысячелетия древнее, чем сама мысль о естественном процессе эволюции. Вот, например, как описывает книга Бытия сотворение человека Богом: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему» (Быт.1:26). Подчеркнем этот ключевой смысл: акт сотворения жизни разумным творцом. И если в библейском тексте Творец не только разумен, но и всесовершенен, то и результат оценивается, как положительный – «хорошо весьма». Так раскрывается эпитет «искусственный». Что же есть в данном примере разум? Об этом говорит понятие «образ». Свт. Василий Великий в труде «Беседа вторая о человеке» [26] риторически обращается к самому человеку: «Ты родился, чтобы взирать Бога, а не ползать по земле; не наслаждаться удовольствиями скотов, а готовить себя к Царству Небесному». Отметим, что автор противопоставляет животных и человека. Больше свою мысль он раскрывает в «Беседах на псалмы» [6]: «в людях есть способность уразумевать и познавать своего Творца и Создателя. Ибо Он вдунул в лицо его, то есть вложил в человека нечто от собственной Своей благодати, чтобы человек подобным познавал подобное… Человек создан по образу Творца, […] Какой образ Творца имеют в себе солнце, или луна, или остальные звезды? Им даны тела неодушевленные и вещественные, пусть и прозрачные; у них нет ни разумения, ни произвольных движений, ни самовластной свободы; напротив, они рабы надлежащей необходимости, согласно которой всегда вращаются вокруг одного и того же».

Автор «Библейской энциклопедии» архим. Никифор (Бажанов), продолжая традицию толкования библейских текстов, заложенную древними Отцами церкви, в 1891 г. пишет о свойствах души: «она имеет способность познавательную, имеет чувство, рассудок и ум, посредством коих может не только непосредственно ощущать и воспринимать предметы видимого мира, представлять, памятовать и воспроизводить представления, но и сознавать, понимать, исследовать, умозаключать и, наконец, возноситься к высшим созерцаниям, к познанию мира сверхчувственного, к познанию самого Творца и Промыслителя мира и человеков […] Душа имеет совесть, которая внушает нам, что должно делать и чего избегать, производит над делами нашими свой суд и определение, или одобряет нас, исполняя радостью сердце наше, или осуждает, поражая нас стыдом, раскаянием и страхом. Она имеет чувство или сердце – способность ощущать приятность или неприятность разных впечатлений, перемен и состояний, в ней происходящих, ощущать истинное, прекрасное и доброе в творении Божием, в нравственной жизни и деятельности человеческой и сочувствовать всему доброму и прекрасному […] Она имеет желательную способность, волю и свободу воли» [5]. Резюмируя сказанное, христианская антропология определяет сознание как динамический процесс, в котором творение имеет сходные свойства своего творца и благодаря этому пытается познать его и уподобиться ему. При этом неотъемлемыми качествами творения являются чувства, совесть и свобода воли.

Согласно этой точке зрения, искусственный интеллект не обладает свойствами разумного существа. По сути, процесс принятия решений ИИ – это сложная, но полностью автоматизированная компиляция готовых решений людей в аналогичных ситуациях.

ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ: МЕЧТАЮТ ЛИ АНДРОИДЫ О ДУШЕ?

Вопросы о разграничении свойств машины и человека, поднятые ещё в XVIII веке, эволюционировали в дебаты о сознании ИИ, этике роботов и границах технологий. Например, тест Тьюринга [27] и концепция «сильного ИИ» восходят к идеям Просвещения о возможности искусственного разума.

Механические чудеса эпохи Просвещения стали не просто техническими курьезами, а катализаторами интеллектуальной революции. Они заставили общество задуматься: если машины могут имитировать жизнь, то что делает человека уникальным? Этот вопрос остается актуальным, напоминая о том, что технологии всегда были зеркалом наших страхов и надежд.

Эпоха Просвещения (XVIII век) и последующие десятилетия стали временем бурного развития науки, техники и философской мысли, где механические автоматы сыграли ключевую роль в переосмыслении границ между живым и неживым, разумным и механическим. Имитируя жизнь, Жак де Вокансон (1709–1782) создал знаменитого «Механического утка» (1738), который мог хлопать крыльями, пить воду и имитировать пищеварение. Его работы демонстрировали возможности механики в воспроизведении биологических процессов. Ещё дальше продвинулись Пьер Жаке-Дро (1721–1790) и его сын Анри, которые разработали «Писца», «Художника» и «Музыканта» – автоматы, способные писать, рисовать и играть на инструментах. Эти устройства поражали точностью движений, напоминая живых существ.

Эти изобретения не только развлекали публику, но и символизировали веру в прогресс, рациональность и власть человека над природой. Автоматы стали метафорой для обсуждения фундаментальных вопросов: где грань между человеком и его творениями, между жизнью и машиной? Так, Жюльен Офре де Ламетри в труде «Человек-машина» (1748) утверждал, что человеческое тело – сложный механизм, управляемый физическими законами. Душа, по его мнению, – иллюзия, а мышление – результат материальных процессов [24].

01 Июн 2025 в 14:39. В рубриках: Теория и история культуры, искусства. Автор: kris

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.