Мы полагаем, что в картине «Сон» К. С. Петров-Водкин изображает бессознательное и некоторые силы, способные пробудить человека к сознательной жизни. При этом художник рисует бессознательное, близкое по своим характеристикам к фрейдистскому его пониманию. Если бы З. Фрейд, учение которого обретало в то время в Европе все большую популярность, обратился к анализу образов на полотнах художника, он, вероятно, счел бы их прекрасным объектом для демонстрации своего метода психоанализа. М. К. Мамардашвили считает, что учение З. Фрейда представляет тот случай, когда научная теория проникает в жизнь общества и укоренятся в культуре не как научная теория, а как идеологический миф [1, c. 142], а его термины ложатся в основу самого образа мышления обывателя.

Впоследствии влияние фрейдизма на область художественной культуры оказалось достаточно значительным. И хотя то, как З. Фрейд описал природу бессознательного, М. К. Мамардашвили относит к вторичным символическим построениям, его учение о психоанализе, по нашему мнению, развертывается из каких-то первичных символов сознания, символов нашего «психического аппарата», то есть того, как сознание смотрит на нашу психику и тело. У З. Фрейда его бессознательное – это вместилище неподвластной нам самим физиологической жизни и психических процессов. Фрейдистское бессознательное – конструкт, совокупность непознанного, того, что невозможно рассмотреть во мраке, того, что не освещено светом сознания и в то же время обладает чудовищной силой, управляет нами, определяет нашу жизнь. Это все те же судьбоносные, роковые встречи с ночными реальными и мифологическими чудищами в сказочных гротах, но теперь они живут внутри нас, в нашем теле. Мы не хотим сказать, что фрейдизм непосредственно мог влиять на образ мыслей художника К. С. Петрова-Водкина, но это точно общая тенденция психологизации, формирующийся новый язык психологии, на котором начинали мыслить и в искусстве, приходящий на смену символическому интуитивному мистицизму и аллегоризму и предполагающий владеющего этим новым языком зрителя.

Если подобное бессознательное – искусственный конструкт, вторичная символика, то что может быть в сознании основанием для него? У К. С. Петрова-Водкина это тоже, возможно, некая символизация самого психического аппарата в нас как чего-то принадлежащего и одновременно не принадлежащего нам.

Анализируя картины художника, нельзя обойти вниманием цвет. Считается, что присутствие форсированных (усиленных) цветов в работах К. С. Петрова-Водкина связано с использованием художником иконописного кода, но в данном случае, скорее, речь может идти не о заимствовании каких-то точных значений, а о самом принципе понимания в духе русского символизма, символическом соответствии данных феноменально нашему глазу цветов и форм какой-то скрытой реальности, которая является глубинным источником символизма произведений искусства, и в частности иконы. С другой стороны, цвета в работах К. С. Петрова-Водкина есть выражение психического состояния, особенно в портретах, причем это всегда ощущение жизни мира. Не случайны здесь большие головы портретируемых, занимающие практически все изобразительное пространство. И это не просто перенятый синтаксис иконы. У такой формы есть своя цель. Зритель, таким образом, максимально приближается к лицу изображаемого, которое в этом случае превращается в планету, даже в целый мир характера человека.

По нашему мнению, в творчестве художника соединяются две большие тенденции мышления – психизм и космизм. Эрос в его работах предстает, впрочем, как и многое другое, чем-то находящимся между состоянием психики и мировым космическим пространством. Так, в работе «Юность (поцелуй)» изображается не конкретный сюжет, а юность как особое состояние жизни. И цвет играет огромное значение в данной символизации. Юноша изображен в оранжево-красных оттенках, символизирующих его внутреннюю энергию. В движении головы к руке девушки есть проявление нежности, но в его хватке женского запястья явно присутствует нечто животное, инстинктивное, относящееся к жизни тела и природы. Подобную ситуацию мы можем наблюдать и в картине «Жаждущий воин», где цвет также выражает модус бытия и психическое состояние одновременно. Это можно помыслить еще и как некий космический аспект или закон, находящий выражение в индивидуальном психическом. Красный конь К. С. Петрова-Водкина также предстает символом горящей жизненной силы. Если цвета в иконах и образы божественного света должны стать символическим проводником к первообразу, к трансцендентному как божественному, то цвет у художника и подобное иконописному свечение изнутри формы должны вести нас в духовно-природные глубины к первичным элементам, стихиям нашей человеческой жизни и мира.

09 Апр 2022 в 19:36. В рубриках: Арт-заметки. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.