Можно сказать, что началом этого погружения являются произведения сюрреалистов, открывающие нам мир сновидений и бессознательного, но художники-сюрреалисты по-прежнему используют традиционный для искусства подход, они при помощи изобразительных кодов создают художественные образы причудливых сновидений, содержания бессознательного.

Проникновение в искусстве в глубины психики также можно рассмотреть на примере произведений художников модернизма В. Кандинского и П. Клее. В. Кандинский стремится передать проявления духа в человеке и мире. Духовное в его работах включает всю полноту сознания, чувств и природных стихий в их взаимосвязи, его композиции одновременно эмоциональны и рациональны, подчинены композиционным правилам, они наследуют художественно-эстетические принципы искусства прошлого на уровне пластики, пятна и цветового образа. Через композиционный строй его работ проглядывает обширный эстетический опыт, культурный текст, написанный его предшественниками.

Художники-абстракционисты, которые работают в рамках такого художественного течения в искусстве, как ташизм, и экспрессивные абстракционисты делают следующий, по сути, эпохальный шаг для всего современного искусства, они продолжают свое движение в глубины бессознательного и дальше, в жизнь тела с его дыханием, процессами, импульсами. «Бессознательное, – пишет К. Г. Юнг, – это фактически чистая природа, углерод тела – это просто углерод. Следовательно, «дно» психики – это просто мир» [Цит. по: 3]. В бессознательном отражаются природные процессы. Таким образом, проникая в глубь бессознательного, используя свое тело, его естественные движения, форму, его механику, художник может подключиться к тайной жизни Вселенной. В ташизме художники уходят от изобразительных основ, они не создают образ, а хотят сами стать проводниками; они передают через нервные движения кистью чистую эмоцию, медиатором которой служит, например, дрожащая рука художника, или какое-то особое, повторяющееся движение предплечьем, или, как в кинетической живописи Хизер Хансен, движение всего тела, оставляющего след углем на светлой поверхности, отражая его скрытую динамическою геометрию. В этой ситуации важным часто становится, как в перформансе, не сам результат, а процесс, иначе говоря, художник пытается стать частью вселенского процесса, медиумом космического ритма. Художники бесстрашно принимают случайности, потоки краски, неконтролируемые брызги, трещины, случайные фактуры и отпечатки, царапины, поскольку за всем этим скрывается сама работа природы. То, что глазу кажется хаосом, может оказаться проявлением ее механических сил.

Макс Эрнст, например, делал зарисовки кафельного пола, испещренного тысячами царапин, накладывая на них листы бумаги и зарисовывая карандашом. Получившиеся изображения напоминали ему галлюцинацию. Рисунки, полученные таким образом, он объединил в серию и назвал ее «История природы» [Там же]. Ханс Хартунг известен своей абстрактной, экспрессивной живописью. Сам художник считал, что совершил революционный прорыв в искусстве, поскольку при помощи своей нефигуративной живописи, представляющей совокупность свободных в композиционном плане пятен, штрихов, брызг и потеков краски, «может прямо выражать свое внутреннее состояние, а не прибегать к посредству многочисленных реалий» [2]. Для художника абстракция была новым средством выражения, языком более прямым, чем язык предшествующей живописи. Х. Хартунг также считал, что, когда зритель научится понимать этот новый язык, он обнаружит, что это значительно более естественное письмо, чем изобразительная живопись.

18 Апр 2019 в 14:24. В рубриках: Арт-заметки. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.