Просмотров 493
Большой пласт проблематики поэмы – социальный хаос и крах культуры, связанный с мятежом, революциями, войнами, а также «демоническая роль государства». Через все произведение поэта красной нитью проходит проблема свободы и рабства человека. Стремясь расширить пределы своей свободы, человечество попадает во все новые виды рабства. «Кто написал на этих стенах кровью: «Свобода, братство, равенство, иль смерть»? Свободы нет. Но есть освобожденье, среди рабов единственное место достойное свободного, – тюрьма! Нет братства в человечестве иного, как братство Каина. Кто связан кровью еще тесней, чем жертва и палач?» [Там же, с. 302].
Итак, вся логика произведения сводится к мысли, что люди не знают самих себя, не знают того, что в каждом из них живет Каин. В ІХ главе поэмы «Бунтовщик» поэт прямо бросает человеку обвинение в непонимании источника зла, которое люди видят вовне, но на деле оно проистекает из них самих: «Вы – суеверы, мечущие бомбы / В парламенты, и в биржи, и в дворцы, / Вы мыслите разрушить динамитом / Всё то, что прорастает изнутри – / Из вас самих с неудержимой силой?» [Там же, с. 302]. Поэтому далее звучит призыв «к восстанью против / Законов естества и разума: / К прыжку из человечества – / К последнему безумью – / К пересозданью самого себя» [Там же]. Поэт призывает понять источник зла и предлагает пути борьбы с ним. Многим его понимание и метод борьбы со злом могут показаться опасными, так как «бунтовщик» призывает: «Не бойтесь страсти. Не противьтесь злому Проникнуть в вас: / Все зло вселенной должно». Однако зло в себя следует не просто принять, а «Приняв в себя, / Собой преобразить» [Там же, с. 303]. Поэт, как и русский религиозный философ Б. П. Вышеславский, восстает против ветхозаветной этики «Закона», строящейся на заповедях, гласящих «не убий», «не укради», противопоставляя им любовь, этику Нового Завета. Максимилиан Волошин провозглашает при этом единственную заповедь «ГОРИ». «Твой Бог в тебе, / И не ищи другого / Ни в небесах, ни на земле: / Проверь / Весь внешний мир: / Везде закон, причинность, / Но нет любви: / Ее источник – Ты! / Бог есть любовь. / Любовь же огнь, который / Пожрет вселенную и переплавит плоть» [Там же, с. 303 – 304]. Эти строки можно прочитать и интерпретировать по-разному. На наш взгляд, здесь присутствует синтез гераклитовского Огня и евангельской Любви. Следует обратить внимание, что при всей жесткости слов, сказанных о человеке, сам Волошин в человека верил. Так, в 1925 году он писал: «Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся» [Там же, с. 389]. Конкретная человеческая личность для него была всегда дорога. Она была важнее гипотетического счастья человечества, которое обещают идеологии. Поэтому во время гражданской войны он, выступая в роли миротворца, прятал у себя и «красных», и «белых», но тех, кого считал порядочными людьми, а также, рискуя жизнью, спасал памятники культуры и ее деятелей, не оставаясь в стороне от жизни, но и сохраняя верность самому себе. Как он писал о себе сам, единственная форма активной деятельности, которую он себе позволил, – «это мешать людям расстреливать друг друга». Это была мужественная и уязвимая для него лично позиция. Но она позволила ему спасти много жизней, в числе спасенных — Осип Мандельштам, Сергей Эфрон, муж Марины Цветаевой, Кузьмина-Караваева, известная позднее под именем матери Марии [5].
01 Июн 2016 в 09:17. В рубриках: Культура: люди и судьбы. Автор: admin_lgakiВы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.