Размышления по поводу воплощения на экране книжных образов переносятся в две плоскости: первая – сопоставление литературного и экранного текстов, вторая – интерпретация различными режиссерами одного и того же изначального материала. В контексте обозначенной темы исследования первоосновой визуализации является роман братьев Стругацких «Трудно быть богом» и его экранизации П. Фляйшменом (1989) и А. Германом (2013).

В последнем интервью Б. Стругацкого «„Сытому миллиарду” придется подтянуть пояса» писатель размышляет об исторических эпохах и состоянии человека в них. Братья Стругацкие руководствовались следующим принципом: лучшие люди нашего времени без каких-либо особых сложностей и вполне естественно могли бы освоиться и «прижиться» в условиях самого «развитого коммунизма». Бегство от действительности (эскапизм) не есть, по мнению Б. Стругацкого, стремление уйти в «лучшие» миры. Это стремление уйти в миры более простые, незамысловатые, где «весело и ни о чем не надо думать», где вся жизнь – замечательное переплетение абсолютно понятных чудес, герои – всегда герои, а злодеи – злодеи [6]. Эти размышления изложены через фантазийную форму в литературных произведениях, в том числе и в романе «Трудно быть богом». Фоном для обсуждения философских проблем послужила неназванная планета, на которую внедрены наблюдатели с планеты Земля для помощи местным жителям в освобождении от предрассудков, давно изжитых землянами.

Главный герой романа Румата вмешивается в ситуации, происходящие на его глазах, хотя наблюдателям от земного Института экспериментальной истории строго предписано соблюдать дистанцию. Пресекать зло методами зла, уподобляясь жителям Арканара, означает для него не находиться в состоянии превосходства над ними, утрачивая положение бога из местных легенд. Румата сам становится для арканарцев богом – при том, что он обычный человек ХХII века, разведчик с планеты Земля, наблюдатель, которому запрещено вмешиваться в ход событий. Однако коррозия внешней среды ломает запреты, и точка невозврата пройдена героем после гибели возлюбленной, Киры. Земляне из Института экспериментальной истории ставят цель: направить, спасти, предостеречь. На вопрос о том, способствует ли технический прогресс прогрессу нравственному, Б. Стругацкий отвечает следующим образом: «Двадцать первый век не бессердечнее двадцатого, а двадцатый – девятнадцатого. Человечество мало и медленно меняется как носитель нравственности. Плохо это или хорошо, но прогресс не есть совершенствование моральных качеств, не победа добра над злом, это „всего лишь” накопление умений» [Там же].

Иными словами, земляне действуют как революционеры, не осознающие того, что каждая цивилизация проживает свою историю, не ускоряемую извне. Хотя их собственная история красноречиво свидетельствует о недопустимости «перепрыгивания» через отдельные эпохи. Земляне вмешиваются в ход развития других цивилизаций, желая помочь, но исторический процесс не химическая или физическая реакция, которую можно просчитать, предсказать и проконтролировать, а «перепрошивка» мозгов ведет к уничтожению личности, лишению человека права выбора.

Средневековье на отдаленной неназванной планете – фон для разговора о вечных терзающих мозг и сердце вопросах здесь, на Земле. Причем не только в средние века, но и в любой период истории. Ведь это солнце светило миллиарды лет в прошлом и, вероятно, столько же будет светить в будущем, независимо от наличия Земли и жизни на ней. Невозможно требовать от авторов достоверного описания европейского Средневековья, да этого и не требуется по законам фантазийного жанра. Стержень романа – проблемы роли интеллигенции, ее отношения с властью, терпение, непротивление злу насилием, приспосабливаемость к любому социальному строю – словом, то, что крайне важно не только в далеком фантазийном ХХII веке на безвестной планете, но и здесь, на Земле, в прошлом и настоящем.

Первое киновоплощение романа, осуществленное режиссером П. Фляйшманом в 1989 году, не вызвало восторга у Стругацких: фильм достаточно вольно трактует первоисточник, люди будущего в нем скорее напоминают роботов; режиссер делает палитру экрана охристой, поскольку действие разворачивается не столько в городах, сколько в гористой местности; главный герой, совершенно утративший притягательную эмоциональность, далек от обаятельного и деятельного Антона – наблюдателя с планеты Земля. В экранизации П. Фляйшмана Румата безэмоционален: он динамичен внешне, в драках, но не во внутреннем состоянии, хотя Стругацкие создали книжный образ наблюдателя пластичным, сочувствующим, реагирующим на перипетии ситуации.

В фильме наблюдатели Института экспериментальной истории роботизированы, с выхолощенными эмоциями, они бесстрастно следят за всем, что происходит на планете, вплоть до интимной жизни, и увиденное вызывает у них отторжение: «Они как животные». Это уже авторское видение режиссера при вторжении в ткань романа, где у Стругацких отношения Руматы и Киры человечные, необычайно возвышенные, равные тем, которые земляне называют любовью. Но это, очевидно, уже не присуще землянам XXII века. Фильм выстроен по закону жанра боевика, где есть все: драки, секс, неожиданные сюжетные повороты. Однако нет того стержня, что есть у Стругацких: выбора вмешательства в чужую жизнь, корректировки хода исторического процесса, безволия интеллигенции, конформизма, ответственности за созданное человеком. Для режиссера П. Фляйшмана литературный текст – своеобразная подложка, в которой он расставил акценты по своему усмотрению. У землян нет личных дел, а есть общее – наблюдать за жителями других планет, ускоряя историю по своему, земному усмотрению. Образы землян деперсонифицированы, схематичны. Режиссер размывает идеи повести, создавая своего Румату, своих землян. И, главное, с легкостью меняя акценты: Румата начинает убивать, как и жители неназванной планеты. Палитра его образа в романе ярка, а режиссером она обесцвечена до одного тона.

29 Дек 2023 в 08:29. В рубриках: Философская антропология, философия культуры. Автор: kris

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.