Третий тип имеет фольклорный генезис, в связи с чем гораздо более локален и ограничен этнонациональными традициями. Таковы герои сказок, былин, легенд, а также анекдотов и – с поправкой на эпоху – мультфильмов. Последние, впрочем, национальные границы прорывают и успешно, вполне в духе мультикультурности и глобализма, принадлежат человечеству, как, например, Микки Маус или черепашки ниндзя. Что же до персонажей более исконных, то ясно, что ундина и русалка, лесной царь и леший, при всем сущностном сходстве, имеют разную эстетическую окраску. Серии же анекдотов о Василии Ивановиче, Штирлице, поручике Ржевском, Брежневе и Вовочке переводу не подлежат. Между тем и эти, гораздо менее пафосные и практически лишенные авторства герои формируют реальность и благополучно перевариваются культурой, каковая вовсе не склонна к снобизму и именно поэтому выдерживает порой чудовищные натиски варварства и агрессии.

Подведем промежуточные итоги. Ясно, что мы имеем дело с особым уровнем реальности; и этот уровень обладает фундаментальной виртуальностью, сложившейся за тысячелетия до возникновения информационных технологий и электронных носителей. Отсюда ясно также и другое: виртуальная реальность, формируемая в мировых компьютерных сетях, есть очередной этап эволюции виртуального как атрибутивно присущего антропогенезу. Вопрос следует поставить по-другому: каково соотношение виртуальной реальности с реальностью объективной – порождающей? Более того, само словосочетание «объективная реальность», при всей своей незыблемой традиционности, становится проблематичным, как, собственно, и упомянутая незыблемость. Для удобства изложения примем обозначения R1 для реальности порождающей и R2 – для виртуальной.

Вначале – несколько предварительных замечаний. Выделение человека из природного мира, его специализация на пути из праистории в историю требовали установления некой константы, с которой эволюционирующее сознание могло постоянно себя соотносить. В этом качестве и возникла конструкция объективной реальности, на протяжении длительного времени выполняющая функцию своеобразной метафизической установки, предельного основания, на фоне которого разворачивалась событийность. Естественно, на различных этапах развития философского знания эта установка менялась, порой, до противоположности: абсолютный мир платоновских идей и божественная субстанция Аквината перемещались то в субъективный априоризм Канта, то в мир хайдеггерских экзистенциалов. В концептах постмодерна надобность в установке исчезла, поскольку точечная реальность знака ничего, кроме себя самой, не предполагает.

01 Мар 2016 в 09:04. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.