Столкнувшись с «пандемией» обывательского сознания, замешанного в годы Первой мировой войны на ура-патриотизме, и переступив через мещанскую психологию выживания, Герман Гессе обосновывает модель «степного волка», но осознает, что эта модель в конечном итоге не устраняет, а только усугубляет состояние отчужденного человека, а поэтому писатель продолжает поиск выхода из сложившегося тупика.

Свой и чужой опыт обеспечивает ему вывод о том, что «крепостные стены общества» не поколебать, но общество можно изменить изнутри. Опираясь на историю Доминиканского ордена и ордена бенедиктинцев, Гессе обосновывает необходимость создания элитной школы – Касталии, где готовят по различным направлениям высококвалифицированных кнехтов (холопов, слуг) с обетом безбрачия, отказом от собственности и готовностью служить избранному дискурсу, опосредованно улучшая общество через состояние своей духовности.

Стержнем структурной организованности Касталии является искусство игры. Похоже, что Герман Гессе адаптировал вывод Шекспира о том, что «вся наша жизнь – театр, а люди в ней актеры». Вслед за Шекспиром он полагает, что феномен игры – это модус общественной жизни, эффективное средство ухода от неопределенности завтрашнего дня, проявление своеволия квазисвободы, которая позволяет индивиду избежать чувства страха перед пустотой своего бытия или смоделировать свой собственный выход из сложившегося тупика через игровую ситуацию [2].

Игра – это методология той духовности, которая выступает стержнем особой культуры, сохраняя ее интенции. Игра защищает культуру от цивилизационной экспансии, ибо в ее арсенале заявка учить и учиться, давать и брать, дружить и сотрудничать, адаптировать чужой опыт. Другими словами, игра, по Гессе, является пропедевтикой психологии – отношения субъекта к субъекту, где другой не только равноправный субъект, но и объект особого внимания. Как компенсационный механизм, игра освобождает индивида от пут антигуманного общества, позволяет проявить своеволие, нарушить норму общества в пользу своей меры и сделать выбор с надеждой на свой успех. Правда, за этим мгновением следует расплата, ответственность, но чувство проявленной свободы никто уже не в состоянии отнять.

К игре обращаются не только индивид, но и определенные структуры общества, которые востребуют ее в форме карнавальности, парадности, телевизионных ток-шоу, телесериалов и т. д. Это своеобразная «социальная помощь» в ответ на потребность закрыть глаза на нерешенные проблемы общества. Нередко игра в социальной проекции – это манипуляция сознанием тех, кто предрасположен к обману и самообману.

Поэтому игра – чрезвычайно проблемная тема. Это своеобразный «чемодан без ручки и с двойным дном». Нести тяжело, а выбросить жалко, ибо в нем много интересных находок. Феномен игры имеет свою историю (фронтальную и тыльную). Играют дети, играют взрослые. Дети могут прервать игру по требованию родителей или по своему усмотрению, чего нельзя сказать о взрослых. Надев ролевую маску, ее трудно снять, ибо она прорастает и прирастает (см.: Абе К. «Чужое лицо»).

Игра может иметь целевое назначение как инструмент обмана и как средство самообмана с надеждой на выигрыш или обретение транквилизатора (см.: Достоевский Ф. М. «Игрок»).

16 Июн 2020 в 10:07. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.