«Пришептывания, вскрики, скрипы, монотонно повторяемые кварты – все походило на возвращение древнего мертвого языка потомков… С проявлением музыкальной формы объем стиха восстанавливается. И человечность вдруг обретает язык, и это язык наблюдателя. Бесстрастный, безэмоциональный, но – язык» – так описывает музыкальный критик В. Пономарев свои впечатления от концертного исполнения Л. Федоровым и В. Волковым рассматриваемой нами композиции [9]. Фактически именно в художественном пространстве созданной музыкантами композиции, казалось бы, бессмысленный набор слов в сочетании с тщательно подобранными звуками и элементами музыкальной ткани формируется в многомерные чувственные смысло-образы, удивительным образом выражающие эстетическое содержание судебного процесса. В контексте философско-эстетического дискурса такие чувственные смысло-образы представляется возможным обозначить как эстетические модусы (от лат. modus – мера, способ, образ, вид), предполагающие чувственно-эстетическое выражение судебного процесса в некоторых его состояниях, переживаниях, метафорах.

Прежде всего обращает на себя внимание акцентируемое музыкой созвучие слов «сижу – ряжу – сужу – решу – не погрешу», «посуда – суд – сосуд», что заставляют прочувствовать вездесущее тотальное присутствие суда в самых простых вещах и предметах (посуда, сосуд), а также в самых обыденных и пассивных действиях (сижу, ряжу, решу). Возникает ощущение того, что суд находится во всем нас окружающем. При этом суд не просто присутствует, он постоянно, каждое мгновение идет, осуществляется, решает судьбы людей, чужих и близких, в том числе судьбы слушателей этой музыкальной композиции и ее исполнителей.

Таким образом, в художественном пространстве рассматриваемого музыкального произведения нам открывается возможность восприятия судебного процесса в модусе некой тотальной модели мира, основанной на делении на противоположности и предполагающей возможность осуждения и разрешения всего и вся. Тем самым проявляется выражение метафизической сущности суда, понимание которой было характерно для архаичного сознания. Вспомним, что Й. Хёйзинга отмечал сложившуюся со времен античности традицию рассматривать мировой процесс как вечную борьбу изначальных противоположностей, заложенных в существо всех вещей [13, с. 169]. При этом философ обращал внимание на то, что борьба противоположностей в мире и в природе понималась в архаической культуре не как некое абстрактное состязание, а как правовой спор, происходящий в форме судебного процесса. «Вечная борьба в Природе есть, таким образом, противоборство перед лицом суда» [Там же]. Известно, что противоборство перед лицом суда Й. Хёйзинга рассматривал как игру, акцентируя внимание на ее эстетической сущности. Таким образом, репрезентация судебного процесса в модусе модели мира актуализирует его эстетическое восприятие.

12 Июл 2021 в 12:54. В рубриках: Generation P. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.