Первый энергетический прорыв заявляет о себе в десятой цифре, где струнным инструментам отведена главная роль. У первых скрипок звучит уже знакомая формула, разросшаяся в своем диапазоне и очерчивающая уменьшенное трезвучие, альтовые соноры утрированы динамически, а начиная с т. 59 композитор вводит ремарку sul ponticello с целью извлечения более сильного, темброво насыщенного звука. В это время флейты с помощью форшлаговых придыханий поддерживают основной мелодический сегмент (т. 55–60).

Ц. 11 экспонирует звукокрасочность маримбы, арфы и фортепиано с ритмо-интонационным сонором на рррр в виде восьмизвучных встречных тридцать вторых, выделяя их графически (т. 63), что означает их последующее многократное повторение. А в т. 65 звучат сонорные флейтовые россыпи, поданные имитационно и разграниченные динамически.

Обозначенное продолжает свое развитие вплоть до ц. 14, а после наступает следующий этап формы: рассредоточенное нисходящее флейтовое глиссандирование в сопровождении интервальных пустот струнных приводит, начиная с т. 110, к звучащему на р флейтовому микроварьированию звука f, после чего звучит жужжащее флейтового frullato на фоне зигзагообразных сонорных разливов арфы в предельно тихой динамике. И наконец, агогически акцентированное звукокрасочное пятно фортепиано на f в ц. 18. Кажется, что это в некотором смысле структурное завершение, на самом же деле это новая ступень Светоносной Лестницы познания, устремленной в Беспредельность.

Итак, фактура отмечена значительным уплотнением и практически полным отсутствием паузирования. Весь этот отрезок формы воспринимается как хаотичная сумятица, но это только на первый взгляд, поскольку у Г. Толстенко нет ни единой случайной, ничего не значащей ноты, ремарки или штриха. То, что только было намечено, здесь становится осязаемым. Фактура представляет собой сонорную полифонию, сотканную из линеаризма флейт, полиритмии арфы и инфернальной зыбкости струнных (начиная с ц. 23).

Ц. 25 знаменует собой возвращение первоначального темпа и драматургическую остановку. Говорить о традиционном контрасте в музыке метамодерна не представляется возможным, поскольку это музыка аффекта, но аффектация в ней особого рода. Аффект здесь тождествен определенному состоянию, это длительный аффект, способный растворить в самом себе привычный контраст. Поэтому следующий блок – это скорее следующий этап погружения в уже устоявшееся состояние.

Данный отрезок формы раскрывает перед нами остинатное повторение аккордового сонора, олицетворенного в сознании автора с «колыханием воздуха, как нечто живое», заявляющее о себе через метафизические вибрации. Композитор сопоставляет эти «дышащие вибрации» и мелодически оформленную тему фортепиано. Его предвестником выступает авторская ремарка preparare, означающая, что между струнами и демпфером должен быть вложен лист бумаги в диапазоны исполняемых нот, то есть в диапазоне ум. 7. Линия фортепиано буквально сосредоточена вокруг звука f в октавном удвоении. Конечно, о ладовом наклонении в данном сочинении не имеет смысла говорить, но известно, что для Г. Толстенко тон f ассоциирован с прозрачностью цветовой палитры неба, начиная с т. 244 (интересно, что на картине Н. Рериха также превалируют все оттенки синего цвета, в том числе и голубой).

Основным способом развития в дилогии выступает микроварьирование. Обращение к архаике обусловило то, что Маэстро так или иначе стремится отойти от классической квадратности, что также является чертой метастилизма. Так, первоначальный семитакт темы фортепиано при втором проведении разрастается до четырнадцати тактов (т. 254–267), причем изменения касаются ее второй структурной единицы. Интересно отметить, что композитор словно не позволяет ей покинуть свои мелодические границы, то есть при повторных проведениях диапазон сохранен.

30 Дек 2022 в 13:49. В рубриках: Культура: люди и судьбы. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.