В постмодернистской эстетике, где реальность преобразована в модель, оппозиция между действительностью и знаками снимается и все вокруг превращается в симулякр. В связи с этим постмодернистская эстетика представляет собой своего рода «мистический реализм», который предоставляет артефакту гиперреалистичную мощь сдвоенного, «махрового» симулякра [10, с. 65]. Постмодерн выводит на авансцену пародийный симулякр «сверхчеловека» – «маленького человека», циника, хама, хулигана, неблагородного героя, чья деятельность может обернуться бессмыслицей или юродством.

Постмодернистское сознание не только отбрасывает Истину как таковую, оно стремится отбросить всякую нормативность в общепринятом понимании этого слова, поскольку видит в ней источник подавления человеческой личности. Постмодернизму присуща именно антинормативность, которая, охватив «все сферы – от морали к языку – выливается в шоковую эстетику, центральными категориями которой становятся уродство, зло, насилие» [Там же, с. 71].

Эстетические нормы, господствовавшие ранее в культуре, не могут быть применены к «произведениям» постмодернистского искусства. Прекрасное и уродливое в «произведениях» искусства постмодерна могут меняться знаками, а также проникать друг в друга полностью или частично. Относительно постмодерна можно говорить об «организованном хаосе» мыслей и чувств. Этот хаос и фиксируется в произведениях постмодернистского «искусства». Отбросив всякую метафизику, всякие устойчивые представления относительно морали и эстетики, постмодернизм дает нам яркий пример диалектики отрицания.

Вместе с нормой постмодернизм предусматривает и разрушение стиля как такового, поскольку он якобы противостоит естественности. Как отмечает О. А. Николаева, постмодернизм определённому стилю предпочитает эклектику, насаждающую принципиально несерьезное, игровое и ироничное отношение к духовным и культурным ценностям, а также полное разрушение эстетики как метафизического принципа [11, с. 13 – 14].

Постмодернизм рассматривает существующую реальность как сферу игры. Согласно теории Л. Витгенштейна, культура, политика, экономика, религия являются разновидностями «языковых игр». Голландский историк и философ Й. Хёйзинга отмечает следующие признаки игры: «Это – действие, протекающее в определенных рамках места, времени и смысла, в обозримом порядке, по добровольно принятым правилам и вне сферы материальной пользы и необходимости. Настроение игры есть отрешённость и воодушевление – священное или просто праздничное, смотря по тому, является ли игра посвящением или забавой» [15, с. 80].

15 Фев 2017 в 11:43. В рубриках: Кризис антропности. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.