Если для последних он, возможно, даже и «удобен» как удачный повод для остроумных интерпретаций, то обычный читатель бывает смущен и даже шокирован этими строками, буквальный смысл которых столь безысходен и страшен:

Хорошо, что нет Царя.

Хорошо, что нет России.

Хорошо, что Бога нет.

 

Только желтая заря,

Только звезды ледяные,

Только миллионы лет.

 

Хорошо – что никого,

Хорошо – что ничего,

Так черно и так мертво,

 

Что мертвее быть не может

И чернее не бывать,

Что никто нам не поможет

И не надо помогать.

 

Каждая фраза здесь кажется очень странной. Ведь никто не поверит, что поэт радуется исчезновению России или думает, что ее действительно «нет»; вряд ли поэт является атеистом и радуется, что «Бога нет»; наконец, радоваться тьме и небытию, отказываясь от помощи – противоестественно даже и для человека, погруженного в депрессию. Что же тогда здесь сказано?

Понимание такого текста требует иного способа мышления, отличного от обычной коммуникации, пусть даже и самой «задушевной». Суть ее не в том, чтобы «передать чувства и мысли», а, наоборот, в том, чтобы вытолкнуть человека из всех тех «чувств и мыслей», к которым он привык. Цель здесь такая же, как и у текстов, именуемых «коанами». Коан – короткое повествование, сознательно основанное на алогизме и парадоксе. Цель коана – нанести ученику ментальный «удар», чтобы вытолкнуть его за рамки привычного мышления и тем самым открыть ему путь к просветлению. В дзен-практике это событие называется «кэнсе», в этот момент пробуждается «чистое сознание», то есть «такое сознание, когда человек одновременно смотрит и в глубину своей собственной природы, и во вселенскую природу. Оно может быть достигнуто только в том случае, если сознание освободилось от привычных путей мышления» [6, с. 90]. Например, такой коан: «Ю-ти, премьер, спросил мастера Тао-тюна: „Кто такой Будда?”. Мастер резко окликнул: „Ваше величество!” – “Да?” – наивно ответил премьер. Тогда мастер спросил: „Что еще вы ищете?”» [Там же, с. 238]. Здесь событие «кэнсе» может произойти в том случае, если Ю-ти в своем восклицании «Да?» вдруг услышит свое новое состояние – тождество с абсолютной открытостью Не-бытию, т. е. с подлинной природой Будды. И в приведенном стихотворении посредством переживания небытия всего самого дорогого человек может прозреть высшую свободу своего бытия – другого пути нет. Такая свобода постигается только за гранью мыслимого. По отношению к стихотворениям, пример которого приведен выше, уместно использовать термин «поэтический коан», предложенный С. В. Ивкиным [см.: 5]. Данный автор не дает определения этого жанра, но впервые вводит этот плодотворный термин.

С. Г. Семенова писала о том, что Г. В. Иванов «перерос эстетическое оправдание бытия». Для него «если и возможно какое-то искусство, то лишь… сквозь „мировое уродство”, дисгармонию, грязь, страшную правду бытия… дойдя до крайнего упора одиночества, метафизического отчаяния», а это и есть «истинное бытие, „бытие-к-смерти”, пропитанное тоской и отчаянием конечности» [12, с. 189].

16 Июн 2020 в 10:10. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.