Ностальгия – весьма парадоксальное экзистенциальное состояние, суть которого можно понять, отталкиваясь от четверостишия А. С. Пушкина: «Сердце в будущем живет; / Настоящее уныло: / Все мгновенно, все пройдет; / Что пройдет, то будет мило». Парадокс здесь состоит в том, что «что пройдет, то будет мило» – именно потому, что «сердце в будущем живет», но то будущее, которым живет сердце, – это не будущее как таковое, а именно будущие воспоминания о прошедшем прошлом. Настоящее «уныло» только потому, что оно еще не стало прошлым. Но когда оно станет воспоминанием, то превратится в «милое». Это экзистенциальный «механизм» ностальгии, на который непосредственно опирается поэт и вообще искусство, которое в этом смысле можно определить как «мастерство ностальгии». Как «работает» это мастерство в сознании поэта и художника, хорошо сформулировал В. В. Набоков в рассказе «Путеводитель по Берлину»: «Мне думается, что в этом смысл писательского творчества: изображать обыкновенные вещи так, как они отразятся в ласковых зеркалах будущих времен, находить в них ту благоуханную нежность, которую почуют только наши потомки в те далекие дни, когда всякая мелочь нашего обихода станет сама по себе прекрасной и праздничной» [9, с. 337–338]. А в рассказе «Благость» он передал то внутреннее состояние, которое наступает в самом поэте, когда он становится способным увидеть это будущее видение уже сейчас (этим-то поэт в первую очередь и отличается от остальных людей): «Тогда я почувствовал нежность мира, глубокую благость всего, что окружало меня, сладостную связь между мной и всем сущим, – и понял, что радость, которую я искал в тебе, не только в тебе таится, а дышит вокруг меня повсюду, в пролетающих уличных звуках, в подоле смешно подтянутой юбки, в железном и нежном гудении ветра, в осенних тучах, набухающих дождем. Я понял, что мир вовсе не борьба, не череда хищных случайностей, а мерцающая радость, благостное волнение, подарок, не оцененный нами» [Там же, с. 377]. Почему прошлое в воспоминаниях становится «милым», особенно если запечатлевается в поэтическом образе? Потому, что прошлое здесь становится живым образом вечности, поскольку так запечатленное прошлое событие теперь уже бытийствует навсегда и тем самым приобщает нас к ощущению вечного бытия, пробуждает мощное чувство состоявшейся бытийности и интуицию бессмертия. То, что было когда-то настоящим, в поэтическом запечатлении предстает уже не в своей «голой» эмпирике, а в поэтически преображенном виде – буквально sub specie aeternitatis, насколько это вообще возможно для человеческого взгляда и сознания. Но очевидно, что это возможно и реально, если дает такой мощный смысловой и переживательный эффект как основу художественности.

Поэтический и/или философский взгляд sub specie aeternitatis всегда парадоксален: он видит внутреннюю смысловую завершенность, софийность бытия, но именно поэтому часто разрушает все наши привычные способы видения и понимания. В этом особо остро проявляется его маргинальность по отношению к социуму (как сфере das Man). Рассмотрим, например, известное стихотворение Г. В. Иванова 1930 года, которое обычно является весьма острым «камнем преткновения» для его читателей и исследователей.

16 Июн 2020 в 10:10. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.