Правда, еще в самом начале древнегреческой философии, у досократиков и киников, существовал и другой тип диалога, направленный именно на открытие различных личностных видений смыслов мироздания, однако он был маргинализирован доминирующей сократо-аристотелевской традицией. Примером философа, который культивировал такой тип диалога, был, в частности, Arcesilaus, сын Скифа, уже в период средней Академии. Как сообщает Диоген Лаэртский, он «первый стал рассматривать вопросы с обеих сторон, первый усомнился в учении, завещанном Платоном, вопросами и ответами внеся в него больше спора… в разговоре он обычно, сказав: „Я утверждаю”, добавлял: „А такой-то с этим не согласится” – и называл имя; от него это переняли многие его ученики, как и весь его облик и образ языка» [12, с. 175, 178]. Этот тип диалога, в котором сам обмен мнениями воспринимался как нечто самоценное и не предусматривал окончательных выводов, был направлен на открытие различных личностных видений проблем и приобрел отдельную культурную форму в Древнем Риме, что было связано с эклектичностью римской философии. Позднее он даже привел к возникновению отдельной архитектурной формы villa dialogus – «виллы для общения», которая впервые была воплощена Цицероном [26, с. 75], а затем стала образцом для культурных деятелей эпохи итальянского Возрождения.

В этом же контексте заслуживает внимания феномен так называемого изостенического высказывания в пирронизме. Как пишет А. Литинская, согласно скептику Пиррону, ни чувства, ни понятия не имеют необходимого свойства открывать что-либо, поэтому «и „вещь”, как она понимается в пирронизме, не может быть схвачена/определена через αϊσθησις, или δόξα. Обоим этим порядкам фрагментации противостоит λέγων. Это означает, что „вещь” непознаваема и неощутима, она не может быть ни познана, ни воспринята в полной мере, но, несмотря на это, о ней можно говорить. Принципиальное отличие „того, кто говорит” от „того, кто ощущает” и „того, кто думает” заключается в том, что действия того, кто говорит, не нацелены на выделение точки говорения, в конечном итоге – себя из окружающего мира… Перед нами говорение, которое не опирается на выделенное место того, кто говорит, на точку говорения, на систему различий, что касается вещей, но не их порядка, то есть касается их особым образом – не в режиме дескрипции, а в режиме перформатива» [17, с. 124]. Благодаря этому изостеническое высказывание позволяет воспроизводить автономную область личностных смыслов, которые не являются полностью подчиненными ни одной эпистеме – ни чувственного, ни рационального типа. Отсутствие «выделенного места говорящего», на первый взгляд, должно было бы обезличивать мысль, но на самом деле, наоборот, именно это позволяет индивидуальным путям разума «ускользать из объятий» любых устоявшихся правил и созидать свою уникальную причастность к всеобщему логосу бытия.

30 Дек 2020 в 11:04. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.