Как пишет В. А. Малахов, коммуникация как таковая «не предполагает ни субъективности коммуницирующих сторон (ими вполне могут быть и люди в процессе строгого выполнения определенных функций, то есть лишенные субъективной инициативы, и вообще какие-либо устройства), ни созидания и преобразования собственно Логоса, то есть смысла. Вообще, „ключевым словом” в области коммуникативных процессов является информация (которую нужно передать), отнюдь не смысл» [18, с. 15]. Следовательно, любая речевая или иная знаковая коммуникация между людьми, при которой происходит исключительно обмен информацией о каких-то фактах объективного мира, но нисколько не затрагиваются внутренние смысловые пространства субъектов коммуникации (и отсутствует сама интенция на это «затрагивание»), не может рассматриваться как диалог в собственном смысле слова. Таким образом, «нижняя» граница диалоговой сферы проходит там, где кончается простой «обмен информацией» и начинается «интенция на субъект»; иными словами, высказывания уже имеют своим предметом, кроме внешне-объектных референтов, также и сам субъект адресата высказывания, а тем самым – рефлексивно – и свой собственный. Начиная с этого уровня уже начинает действовать детерминация не информационного, а смыслового характера, связанная с продуцированием и репродуцированием не общего «количества информации», а сугубо качественных образований – смыслов. Понятно, что и информация всегда является смыслонагруженной, т. е. возникает в рамках определенных смысловых горизонтов и способна их трансформировать. Однако строгое теоретическое разграничение этих сфер является необходимым, так как информация является знаковым «носителем» смыслов, но сама по себе она есть лишь определенная количественная форма их бытия – комбинаторная емкость знаковых сообщений; соответственно, и смыслы могут быть опредмечены в информационных потоках, но они сами по себе, в отличие от информации, не суть «количества» чего-то, но являются исключительно качественными перводанностями нашего сознания.

С другой стороны, общее дихотомическое разделение диалог/монолог, принятое для обозначения двух режимов человеческого общения, в действительности представляет собой абстракцию, которая не всегда адекватна реальным коммуникативным ситуациям. Последние, как правило, несут в себе элементы как диалогических, так и монологических отношений субъектов общения; различие состоит лишь в том, что в одних ситуациях доминируют первые, а в других – вторые. Поэтому корректно говорить о диалоге и монологе как, во-первых, различных доминантах режима общения; во-вторых, о различных установках сознания его участников, учитывая то, что конкретное языковое выражение этих установок далеко не всегда бывает удачным и адекватным. Как справедливо отмечалось еще советскими авторами, «даже внешне монологическая речь представляет собой неявно форму диалога, ибо она всегда внутренне ориентирована на возможные реакции слушателей или собеседников, их возражения или одобрение. В свою очередь, понимание речи (или любого текста в самом широком смысле слова) предполагает реконструкцию этой скрытой диалогичности получаемых сообщений, развертывание внутреннего диалога» [11, с. 68–69].

30 Дек 2020 в 11:04. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.