Содержание некоторых пословиц русского народа восходит к представлениям о грозном Божестве Ветхого Завета. Эти представления нашли наиболее яркое отражение в библейской «Книге Иова», в которой Бог произносит из бури слова, обращённые к «возроптавшему» праведнику Иову. Бог представляется людям грозным судьёй, который наказывает их за различные деяния. Божий суд и следующее за ним наказание, в отличие от суда людей, неотвратимы. О неотвратимости Божьего суда и наказания за совершённые грехи говорят следующие русские пословицы: «Бог долго ждет, да больно бьет. Бог виноватого найдет. Бог всякую неправду сыщет. Бог накажет, никто не укажет. Стреляй в куст, Бог виноватого сыщет. Ни хитру, ни горазду, ни убогу, ни богату суда Божьего не миновать. Бог не свой брат, не увернешься. От Бога не уйдешь. От Божьей власти (кары) не уйдешь. Суда Божьего околицей не объедешь» [Там же]. В то же время, подобно тому, как это происходит и в «Книге Иова», «наказание Господне» в пословицах нередко рассматривается как проявление особой избранности человека: «Его сам Бог пометил. Кого Бог любит, того и наказует» [Там же].

Однако «Пословицы русского народа» В. И. Даля говорят не только о Божьем суде и наказании Господнем. Представления о Боге у русского народа являлись, в первую очередь, представлениями о живом Боге, который «есть Любовь». Бог не оставляет в беде своих «чад» – людей. В отношениях между человеком и Богом подчёркивается прежде всего милость и милосердие со стороны Бога, которое существует независимо от того, как к самому Богу относится человек: «Он его бранит, а Бог его хранит. Бог даст, и в окошко подаст» [Там же, с. 27].

Осмысление места и роли сакрального начала в языке характерно и для русской религиозной философии конца ХIХ – начала ХХ века. Философия в России возникла гораздо позже, нежели в ведущих странах Европы. Концепция взаимоотношений между «именами» и «вещами» в русской религиозной философии формируется не только под воздействием православия, но и под влиянием творчества великих русских писателей ХIХ столетия А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого и особенно Ф. М. Достоевского. Сакральное начало Слова отчётливо и с наибольшей полнотой проступает в романах Ф. М. Достоевского. Описывая глубину переживания мира, Ф. М. Достоевский подходит к черте невыразимого, того, что стоит за словами. В своих произведениях Ф. М. Достоевский показал стремление русского человека к святости. Он раскрыл при помощи слова как медиатора сакрального всю глубину переживаний человека, который осознаёт собственное несовершенство и греховность своей природы, однако стремится к свету и Богу. Вектор сакрального у самого Ф. М. Достоевского колебался между чувством, интеллектом, душой и Духом. В романе «Братья Карамазовы» эти сферам деятельности соответствуют его героям: Дмитрий (чувство), Иван (интеллект), Алексей (душа), старец Зосима (Дух). Ф. М. Достоевский, в конечном счёте, для себя, путём свободного выбора, избрал вектор Духа, избрал его интуитивно, а не рационально, в то время как другой властитель умов того времени – западноевропеец Ф. Ницше колебался в своем личном выборе между плотским и душевным началом. В отличие от Ф. М. Достоевского, который в «Записках из мёртвого дома» пытается понять психологию преступника, Ф. Ницше прямо становится на его точку зрения, делая её отправным пунктом своего понимания преступления [14, с. 87]. Ф. М. Достоевский поступил именно как религиозный экзистенциалист, сделав свободный выбор в пользу сакрального, добра Духа, Бога, и благодаря этому одержал великую победу над «бесами» и «Великим инквизитором». Он стал одним из хранителей сакрального в культуре, произнося слова, уже плохо воспринимаемые, согласно Ф. Ницше, «потерявшими святость и предельно обмирщленными людьми» [15, с. 144].

14 Окт 2016 в 19:41. В рубриках: Социум. Автор: admin_lgaki

Вы можете оставить свой отзыв или трекбек со своего сайта.